Чувство вины

Этого она никак не ожидала. Джулия всегда твердила, что семейная жизнь не для нее. После несчастного опыта матери — нет, увольте.

— Ну в общем, не то чтобы прямо сейчас, — быстро проговорила девушка. — Он еще не сделал мне предложения. Но сделает. Уж об этом я позабочусь. Только он… ну, он хочет познакомиться с тобой. Вот я и думаю, не могли бы мы приехать к тебе на выходные?

— Хочет познакомиться со мной? — Лаура удивилась, тем более что, судя по тону Джулии, эта идея не заслужила ее одобрения.

— Да, — коротко ответила дочь. — Глупо, верно? Но… а, ладно, все равно придется тебе сказать. Он не англичанин. Итальянец. Итальянский граф, представляешь? Правда, он предпочитает обходиться без титула. Во всяком случае, он не из обедневших аристократов. Его семья владеет в северной Италии фабриками и, кажется, еще чем-то. В общем, он очень богат. А как же! — Джулия возбужденно хохотнула. — Иначе я бы и не подумала за него выходить. Каким бы он привлекательным ни был!

Лаура была ошеломлена.

— Но, Джулия… — она облизнула губы и постаралась отыскать правильные слова для передачи нахлынувших на нее чувств. — Я хочу сказать — я-то ему зачем? И приезжать сюда? У меня же крохотный коттеджик, Джулия. Помилуй, здесь всего-навсего две спальни!

— Ну и что? — тон Джулии стал воинственным. — Нам больше одной не потребуется.

— Нет, — Лаура сознавала, что подвергает себя опасности быть обвиненной в ханжестве, но ничего не могла с собой поделать. — То есть… если… если ты приедешь, нам с тобой придется спать в моей спальне.

— Ну хорошо, — нетерпеливо фыркнула Джулия. — Я, собственно, и не думала, что Джейк захочет спать со мной. Как-никак это его идея — непременно с тобой познакомиться. Видать, в его краях принято первым делом знакомиться с родителями. А отца, как я ему объяснила, у меня никогда не имелось.

Презрительные слова Джулии задели Лауру за живое, но она поборола желание сказать что-либо в свое оправдание. То был их давний спор, и Джулия не хуже матери знала, что отец у нее имелся, как и у всех других. Подразумевала же она то, что родители ее не были женаты, и это обстоятельство она всегда ставила матери в вину. Лаура, утверждала она, наверняка сознавала, что мужчина, которому она позволила наградить себя ребенком, уже был женат, и никакие слова матери не смогли заставить ее поверить в обратное. Даже зная, что Лауре было в ту пору шестнадцать лет, а Кит Мак-Фэрлейн был много старше, Джулия все-таки свято верила, что мать могла бы с большей подозрительностью отнестись к человеку, который, работая в Ньюкасле, большую часть выходных проводил в Эдинбурге.

Лаура же в том возрасте ничем не походила на дочь. Единственный ребенок пожилой супружеской четы, она была куда более незрелой и наивной. Мужчина вроде Кита Мак-Фэрлейна, с которым она познакомилась на вечеринке у одного из друзей ее родителей, неизбежно должен был показаться ей искушенным, обладающим житейской мудростью. И что столь уверенный в себе человек находит ее привлекательной, не могло ей не польстить. К тому же ее тщеславию льстило и то, что он заезжает за нею, ученицей шестого класса, в колледж, а для девочки, ведшей до той поры довольно однообразную жизнь. Это было волнующим переживанием.

Разумеется, теперь Лаура сознавала, насколько она была глупа. Ей следовало бы понимать, что человек, которому женщины нравятся так, как они нравились Киту, вряд ли мог дожить до тридцати лет, ни с кем не связав свою жизнь. Но она была юна и беспечна — и горько поплатилась за это.

Оглядываясь на прошлое, она начинала подозревать, что Кит и не собирался завязывать серьезный роман. Подобно ей, он явно наслаждался партнершей, отличной от него по возрасту. К тому же в свои шестнадцать Лаура была, как она теперь понимала, весьма привлекательной. Росту она всегда была не маленького, да и весила в ту пору больше, чем сейчас. Вследствие этого, горестно сознавала Лаура, она казалась старше и, вероятно, опытнее, чем была на самом деле. Настолько, что Кит полагал, будто она знает, как о себе позаботиться, и, обнаружив, что она еще девственна, испытал немалое потрясение.

Именно тогда их отношения и разрушились. Кит сообразил, какая опасность ему грозит, и отступился. Через три недели он сказал ей, что его переводят в Манчестер, и больше она о нем никогда не слышала. Лучший друг Лауриного отца, Том Далтон, в доме которого она и познакомилась с Китом, в конце концов открыл ей глаза. Он работал вместе с Китом и знал, почему тот проводит выходные в Эдинбурге. Лауре оставалось лишь сожалеть, что он не счел нужным рассказать ей обо всем раньше, но к тому времени и сожалеть было уже поздно. Лаура была беременна, и какое-то время казалось, будто вся ее жизнь пошла прахом.