Чувство вины, или Без тебя холодно

– Твоему брату остается только посочувствовать, – заметила я. – Как же непросто, оказывается, в наше время молодому, красивому и успешному мужчине.

– В Майами такого нет. Я уже давно заметила, что в России наметилась какая-то нездоровая тенденция. Девушки не скрывают того, что охотятся за мужчинами. Сначала они ограничиваются тем, что презентуют себя как сексуальный объект, а затем хотят серьезных отношений. Они знакомятся с мужчиной так же, как идут в рукопашный бой. У нас такого нет. Не знаю, с чем это связано, но наши девушки ценят себя намного больше.

– Может, просто у вас уровень жизни повыше.

– А ты считаешь, что чувство собственного достоинства напрямую зависит от уровня жизни? Мне казалось, что это врожденное.

– Не знаю, но есть масса примеров, когда девушки рождались с чувством собственного достоинства и с ним же и умирали. В нищете, – добавила я. – Просто ты рассуждаешь с позиции состоятельной девушки, живущей в Майами.

– Я здесь с братом в фитнес-клуб пошла и ужаснулась, – продолжила Лада. – Куча девиц сидит у барной стойки при полном параде и пожирает глазами занимающихся спортом мужчин. Причем все девицы увешаны бриллиантами. Разве это нормально? Можно было бы хоть для виду на каком-нибудь тренажере покачаться. Так нет, они выстроились в ряд, словно пришли на смотрины. Некоторые специально покупают билеты в салон бизнес-класса, летают на экономические форумы или спортивные мероприятия мирового масштаба. А сколько подобных охотниц в казино – жуть!

– И все же твой брат не нуждается в жалости, – заметила я. – Он уже большой мальчик и сумеет защитить свой капитал от посягательств меркантильных девиц. Сейчас девушки действительно хотят встретить обеспеченного мужчину. С лица воду не пить.

Глава 7

Весь день я провалялась в своей комнате: в голову лезли разные мысли. Перед глазами все время стоял Пашка. Вот он на скамье подсудимых ждет вынесения приговора… Вот он ходит по своей камере, заложив руки за спину, и ненавидит меня за то, что я так бесчеловечно с ним поступила. Пашка проклинает тот день, когда согласился взять вину на себя. Он начинает привыкать к отсутствию воздуха и к отсутствию нормальных продуктов питания, к тому, что в камере нет часов, но все осужденные знают, который именно сейчас час. Он привыкает к клопам, вшам, отсутствию солнечного света и к тому, что здесь многие болеют туберкулезом.

Ощутив, как от сумасшедшего нервного напряжения мне самой начинает не хватать воздуха, я встала с постели и вышла во двор.

Качающаяся на качелях Лада оторвалась от чтения, положила рядом с собой книгу и откровенно зевнула.

– Свет, если ты неплохо себя чувствуешь, то, может, съездим в город, посидим где-нибудь в кафе или прошвырнемся по магазинам? – предложила она и еще раз зевнула от скуки. – А то здесь прямо хоть волком вой.

– Поехали, – откликнулась я на заманчивое предложение. – Только заедем еще в одно место.

– Легко, – обрадовалась Лада и пошла в гараж выгонять свой кабриолет.

Как только я села в невероятно красивый кабриолет и откинулась на кожаное белоснежное сиденье, то почувствовала, что сгораю от нетерпения, и, взъерошив волосы, подняла руки навстречу ветру:

– Ух ты, как классно!

Лада махнула охраннику для того, чтобы он открыл нам ворота, и, поправив очки, спросила:

– Куда едем? Сначала в твое или в мое место?

– Я думаю, что лучше в мое.

– А далеко это?

– Я покажу дорогу.

– Это какой-то супермодный магазин, которого я еще не знаю?

– Нет. Это СИЗО.

– Что?

– Следственный изолятор, – невозмутимо ответила я.

– А что нам в нем делать? – поморщилась Лада.

– Передачку нужно передать.

– Кому?

– Моему мужу.

– А он у тебя там сидит?

– Сидит.

– Надо же…

Энтузиазм Лады заметно поубавился. Само слово «СИЗО» наводило на нее настоящее уныние. Попросив ее остановиться у аптеки, я скупила почти все презервативы, сунула их в пакет и похвасталась Ладе:

– Смотри, купила почти все, что есть.

– Это презервативы, что ли?

– Они самые.

– Куда тебе столько?

– Не мне, а мужу. Я их, как карамельки и бульонные кубики, распечатаю и передам ему полный пакет, – заговорила я крайне возбужденным голосом. – И пусть кому-то передают сало, кому-то чеснок и лук, а я передам презервативы. Вот так! Для него это второй хлеб.

– Света, я в СИЗО никогда не бывала, но я и то знаю, что туда презервативы передавать нельзя. Их там никто не примет. Тебя только в очереди опозорят. Этим все и закончится. Не нужно этого делать.

– Я денег дам, чтобы их передали.

– Не возьмут.

Сказав это, Лада выхватила у меня пакет и вы–бросила его за пределы машины. Открыв рот от удивления, я ничего не успела сказать и от полнейшей неожиданности не знала, как себя вести дальше.

– Что ты себе позволяешь? – только и смогла сказать я.

– Света, нужно уметь подавлять в себе ненависть. Ненавидя, мы опускаем себя ниже человеческого уровня. Если твой муж сделал тебе очень больно, то ты лучше к нему не ходи и ничего не передавай. Ну не опускайся ты до подобного. Ты же сама знаешь, что презервативы не примут, и даже если бы их приняли, они ему не нужны.