Чувство времени (СИ)

— Ты думал, что одни называют меня именем, другие прозвищем? — фантом задумался, принимая правила игры, — А ты уверен, что хочешь знать правду?

Я кивнул, и тогда он продолжал:

— Но для тебя я был Энтони, а для магов Шивой. Они все являлись мной. Двое самых достойных. Фантом на самом деле, это части, сжатые, сдавленные в теле материи. Чужое время, включающее в себя действия, мысли, чувства. Величайшее разделение и то, что ты ощущал рядом со мной гармонию и равновесие, заслуга тех двоих. Самых сильных духом, тех, кто превалировал по моему желанию. Теперь я особенно плохо различаю свои части, только подозреваю, что они разделены. Мы притерлись друг к другу, понимаешь? Нет. Все они в равной степени я. Теперь это похоже на спор с самим собой.

— И что же, те части…

— Самые громкие? — он засмеялся неприятным, жутковатым смехом. — Их нет. Вырваны. Потеряны. Теперь я — Мархар, фантом, в котором нет следа того, что ты знал.

— Не лги себе, — отрезал я. — Они остались воспоминаниями. Ты знаешь, что они были, и помнишь о них.

— Ты помнишь выбитый в детстве зуб? — удрученно уточнил фантом. — Пока он помогал тебе жевать, то был важен. Когда его не стало, образовалась дыра, и тебе осталось только жалеть, что теперь жевать тебе неудобно. И на этом все. Знание о том, что у тебя был когда-то отличный зуб ничем тебе не полезно.

— Тут другое, — возразил я, и тут же умолк, наткнувшись на взгляд Мархара.

— А ты уверен? — делая паузы между словами, спросил он. — Теперь я другой, Демиан, и продолжаю рассыпаться. Забудь те имена, пожалуйста, не произноси их, не рань меня. Мне нужна целостность или я боюсь, что не смогу противиться своим желаниям. Не зря же я спрашивал, как тебе удалось остановиться… тогда, когда ты прикоснулся ко времени мальчика. Но ты догадался. Я надеялся, ты подскажешь мне способ! — слова лились из его рта, как гной выходит из раны. Я чувствовал смятение фантома и, наконец, начал понимать, как он опасен на самом деле. Однажды фантом прошел путь от бестелесной смерти до обретшего понимание разума, разрушив все живое на своем пути, и теперь терзался не пустотой, появляющейся с утратой частей, но возможностью вновь потерять осознание и понимание. Он не боялся убивать, он боялся перестать существовать.

И, будто подтверждая мои слова:

— Я совсем не уверен, что сердце водяного змея по настоящему стоящая штука, что оно имеет хоть какую-то силу, но утопающий готов хвататься даже за соломинку. Если у нас ничего не выйдет, то настанет момент, когда точка невозврата будет пройдена. Демиан, ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — будто эхо отозвался я.

— Сделаешь это для меня?

— До подобного не дойдет, — я покачал головой, но, видя мольбу во взгляде друга, закончил: — но если понадобиться, я сделаю все быстро. Ты же знаешь, в Форте у меня есть ножи.

Он вздрогнул и отвел глаза. Понимая, как он любит жизнь, я ни чем не мог ему помочь, кроме того, что уже собирался сделать.

Глава 12. Глубина