Чувствуй себя как хочешь

Мысли о своем духовном падении Джек задвигает настолько глубоко, насколько может. Есть специальное место в дальнем углу сознания, в которое он не заглядывает, чтобы не сойти с ума. Там уже мать, приют и богом проклятая «Альфа-Ромео» – и там же теперь будут остатки его моральных устоев.

Он аккуратно выбирается из кровати, заменяя свой живот подушкой для Флоренс. Она недовольно морщится, но так и не просыпается. Прикрытая одной только простыней, она еще больше становится похожей на Венеру, вышедшую из-под руки величайшего из мастеров. Невозможно просто уйти – Джек наклоняется, оставляя на ее щеке поцелуй.

Хуже ошибки в его жизни еще не случалось. Вот бы он не был идиотом, который не может просто отпустить девушку брата в ее новую жизнь. Вот бы не пытался проследить за ней каждые выходные. Вот бы не ввязался в драку с долбоебом, который просто не хотел слышать ее «нет». Вот бы удержал собственный хер в штанах, как ему советовал Гэри.

Сослагательное наклонение всегда было его ночным кошмаром. Джек залезает под холодный душ, чтобы тот хоть немного помог прочистить голову и избавиться от болезненных мыслей. И почему только он так любит прокручивать на повторе то, что он мог сделать по-другому, если все равно потом действует по-своему?

Страшное уже произошло. Теперь единственное, что остается, – разобраться с последствиями. Если бы только это была не бывшая брата… И еще один отчаянный вопрос: почему из всех женщин Нью-Йорка именно она оказалась той, о которой он мечтал?

Нужно перестать задавать себе вопросы, на которые так и не находится ответов. Думать стоило, когда запустил руку ей в трусы, хоть тогда и не получалось. Сейчас у него новая задача: найти выход. Так, чтобы она осталась и при этом не пришлось ее обманывать. В идеале – еще не предать самого себя.

Когда Джек выбирается из душа, в гостиной уже тепло: солнечный свет греет деревянный пол. Босые ступни ощущают каждую неровность, но это всегда приятно: его комната у бабушки выстлана похожими досками. Он редко попадает в Манчестер, особенно в последнее время. Частичка родного дома всегда успокаивает, пусть и такая.

Нужно позвонить бабушке, пока Флоренс не проснулась. Джек садится на подоконник, достает телефон, который не проверял со вчерашнего вечера. В глаза бросается два десятка сообщений, в основном от Энви, но в субботу утром Джек не готов отвечать ни на одно из них.

Разговор с бабушкой получается короче, чем обычно: она как чувствует, что сейчас не то время. Быстро спохватывается, что пора на встречу с подружкой, но успевает задать один вопрос:

– Ты говорил с Гэри?

– Да, – вспоминает Джек. – Неделю назад. Он в порядке, просто немного беспокоится о Флоренс. А в целом все хорошо, правда.

– У него уже новая девушка?

– Как ты узнала? – в удивлении выпаливает он.

– Думаешь, я не пойму, когда у моего внука голос счастливый? Он там на работе еще появляется?

– Как часы, не беспокойся.

Бабушка еще бурчит, что им не стоит пропускать работу и подводить Леона, и вскоре отключается. Так она и не поняла ни их роли в компании, ни ее сути. Ей сложно поверить, что внуки не работают в найме.

Пять лет назад они переехали в Нью-Йорк и открыли свою компанию. Привезли все, что заработали на угоне: деньги, знания и Тыковку. Пять чертовых лет, которые сейчас ощущаются вечностью. Джеку и самому непонятно, как они выдержали это все.

Первые два года они с Гэри жили в крохотной квартирке на самой окраине города. Леон с Тыковкой тоже снимали что-то подобное, но им повезло больше – они хотя бы были на той же стороне, что и офис. Того офиса, правда, было два кабинета: в одном они поставили три разных стола, со свалок натащили, а во втором колдовал Тыковка. Вместо денег – удивительная способность спускать каждый пенни в ту же секунду, как получил, – он перевез в Штаты весь свой арсенал изобретателя. Таскал материалы, что-то вечно собирал и пересобирал.

Джек был уверен: на раскачку уйдет года три, не меньше. Даже предлагал Леону вернуться в старый бизнес на время: угнать пару тачек, тем более в Нью-Йорке это проще простого. Не чтобы обогатиться – так, штаны поддержать.

А вышло иначе. Гениальный Тыковка создал прототип «Джей-Фана», не менее гениальный Леон собрал для него такие инвестиции, что хватило и на массовое производство, и на логистику, и даже на систему дистрибьюции. И вот спустя пять лет Джеку приходится заниматься не тем, что он умеет хорошо, не взламывать сигналки. С него требуют отчеты, только названия которых приводят в ужас. Сегодня как раз ждет очередной такой.

– Доброе утро. – Голос Флоренс вырывает его из мыслей и заставляет резко повернуть голову.

– Привет, – улыбается Джек. – Ты чего так рано?

Она не отвечает, только делает пару шагов и выбирается на ту часть комнаты, что залита солнцем. Дух перехватывает: когда она лениво потягивается, поднимая руки вверх, ее грудь соблазнительно вздергивается, а вытянутая фигурка заставляет сердце колотиться чаще.

– Цветочек, – предупреждает Джек, – если не хочешь, чтобы я снова начал считать, возьми мою рубашку.