Чуж чуженин (СИ)

— Неужели тебе невдомёк, что не все чувства бывают правильными? Что не всем своим желаниям можно следовать? Ты слушаешь лишь сердце и забываешь о разуме! Не думаешь о последствиях! О том, что твои поступки принесут другим людям.

— И что же мне делать, если я вижу тебя во снах? Если пальцы горят от того, как сильно я хочу прикоснуться к тебе? Если, стоит мне закрыть глаза, передо мной встаёт твоё лицо?! — яростно выкрикнула княжна.

— Держать это при себе, вот что! Я же держу! — сквозь зубы прошипел Нелюб, и сердце Мстиславы подпрыгнуло от нечаянно подаренной надежды. — Думаешь, я каменный? — почти умоляюще прошептал Нелюб, и княжна впервые заметила отблеск затаённой муки в его глазах, но это лишь сильнее разозлило её.

— Да, думаю! — И больше не крепясь, Мстиша в отчаянии замолотила кулаками в его грудь. — Думаю! Камень! Бездушная ледышка! Деревянный чурбан!

Нелюб не мешал Мстише, снося её яростный припадок со снисходительностью взрослого, глядящего на вычуры ребёнка и терпеливо дожидающегося, пока тот выбьется из сил. Мстиша, действительно, вскоре выдохлась и обречённо простонала, когда помытчик, наконец, перехватил её руки. Сжав плечи девушки, он заставил её посмотреть на себя.

— Не нужно делать того, о чём потом пожалеешь, — словно увещевая неразумное дитя, проговорил Нелюб.

Горячность, мгновением ранее проглянувшая в его голосе, исчезла, и зазимец снова держал чувства в привычной узде.

Ей никогда не пробиться сквозь эту стену.

— Ещё хуже — жалеть о том, чего не сделал! — с жаром ответила княжна.

Лицо Нелюба расплывалось перед её затуманенным слезами взором.

— Я не хочу, чтобы ты возненавидела меня ещё сильнее, — новым, надломленным голосом проговорил помытчик, и Мстиша, сама не понимая отчего, похолодела.

— Я не ненавижу тебя, — растерянно возразила она.

Нелюб отвёл взгляд и отпустил её плечи. Сразу стало зябко.

— Это только дело времени, — глухо вымолвил он, отодвигаясь от девушки.

В наступившем молчании было слышно лишь, как капли тихонько шелестели по соломенной крыше да шебуршились в траве полёвки. Мстиша ещё некоторое время смотрела на Нелюба, но он не встречал её взгляда, давая понять, что говорить больше не о чем.

Княжна сердито вытерла выступившие слёзы и принялась быстро поправлять сбившуюся одежду и отряхиваться от приставших былинок.

— Пошли, — сухо велела Мстислава. Она была готова услышать возражения, ведь лило как из ведра, но помытчик не прекословя поднялся.

— К темноте дойдём до деревни, — по-прежнему не встречаясь глазами с девушкой, сообщил он. — Там на отшибе есть заброшенная изба, в ней заночуем. А оттуда и до столицы рукой подать.

Мстислава безучастно пожала плечами. Ей было всё равно. Ей даже нравилось, что по лицу хлестали дождевые плети, а кожа скукоживалась от холода. Может, Мстиша заболеет. Ну и пусть. Чем хуже, тем лучше. Любая телесная боль годилась, чтобы отвлечь от творившегося в душе.

На сером небе грязной спутанной куделью громоздились тучи. Лес помрачнел, и среди голых ветвей лихорадочным румянцем брусвенели тяжёлые гроздья рябиновых ягод. Мстислава тщетно пыталась закрыться от ветра, остервенело срывавшего последние листья, и те метались вдоль дороги ошалелыми жёлтыми птицами.

Они и в самом деле доковыляли до какой-то богами забытой веси к вечеру. Нелюб отлучился к старосте спросить разрешения занять полуразвалившийся сруб, видимо, когда-то стоявший на опушке, а нынче почти съеденный наступившим лесом, и вскоре путники уже обустраивались внутри. Зазимец — понурый, мокрый до нитки и потемневший — сразу принялся за дела. В подпечеке оказался небольшой запас сухих поленьев и скалья, и Нелюб быстро развёл огонь.

Продрогшая до костей Мстислава стояла напротив постепенно раскалявшегося устья, чувствуя себя слабой и бесполезной, пока помытчик ходил по воду и выкладывал их подмокшие припасы.

— Поешь. — Нелюб сунул ей в руку кусок пирога и накинул на плечи Словятин плащ. — Сейчас согреешься.

Не чувствуя вкуса, Мстиша послушно принялась жевать. Нелюб задержался рядом с девушкой, нерешительно комкая шапку в руках, точно желая что-то сказать, но княжна не отрывала застывшего взора от огня. Зазимец вздохнул и, надев шапку, вышел из избы. Вскоре со двора донёсся мерный стук топора.

Мстиша решила, что не станет говорить с помытчиком до самого Зазимья. Благо, окончание путешествия было не за горами.

Княжна подошла к оконцу и отодвинула кусок мешковины, которым оно было завешано. Дождь кончился, и небо немного прояснилось. Из-за кривых елей проглядывала палевая луна. Наверняка им бы хватило дров до завтра, но Нелюб упрямо раз за разом обрушивал топор, и во мраке Мстислава видела лишь тусклый блеск взлетающего и падающего лезвия.

Что ж, у него хотя бы было занятие.