Чужая боль

— Чего зашелся? Я на это не рассчитываю. Если такой подарок случится, сама выращу. Ты не беспокойся, тебя не потревожу. Я давно у Бог дитенка вымаливаю. Может и меня услышит.

— Ну, а как же я?

— Ты-то что? Силой не добивался. Сама знала, на, что шла.

— А почему именно от меня, ни от Сани?

— К Сашке сердце не легло. Как человека уважаю. Но другого быть не может. Дите рожают от любимого.

— Так ты беременна?

— Покуда не ведаю. А и узнаю, смолчу. Зачем тебе знать. Это мой ребенок. Я его любить буду всю свою жизнь и тебя благодарить, что оставишь в свете родную кровинку, а не круглой сиротой.

— Странная ты девчонка. Непохожая на других. Иная бы вцепилась мертвой хваткой, потребовала бы в город отвезти, признать законной женой.

— Вот чудак! Все люди перед Господом законные! К чему лишняя морока? Отнесу в церковь, окрещу, и станет жить как все мое семечко. Лишь бы Бог его видел и берег.

Максим долго целовал Ритку и, только увидев баб, направлявшихся с работы в баню, отпустил бабу с колен, сказав:

— Я найду тебя.

Сашка ни о чем не спросил Максима. Он все понял по глазам. И пожав руку на прощанье, сказал короткое:

— Приезжай почаще!

Сашка теперь не переживал о Ленке. Он забыл о ней и даже обрывал короткие телефонные разговоры. Ему вовсе неинтересно было слушать, как складывается жизнь у бывшей жены. Она уже не просилась к нему. Лишь интересовалась Анной, о самом ничего не спрашивала. Понимала, что годы, время давно сделали их чужими и говорить о примирении теперь просто нелепо.

Сашке много раз предлагали перейти на работу в город. Дорожников там всегда не хватало. И Сашку уговаривали усиленно. Но весь вопрос упирался в жилье, а жить со стариками человеку не хотелось. Разница в зарплате была незначительной. Из-за этого не стоило уезжать из деревни, и человек оставался на своем месте, со своею бабьей бригадой.

Над ним часто подтрунивали деревенские люди:

— Эй, Сашка! Пора тебе своих старух менять на молодух. Глянь, как стоптались твои бабы, вовсе клячами стали. Еле плетутся. Меняй их на огневых кобылок. Они и глаз порадуют и работать будут бойче!

— Мои бабы хоть куда! А молодые нынче только лягаться умеют. Не нужна эдакая замена. Своих я люблю, — услышав такое, дорожницы расправляли плечи, улыбались озорной улыбкой и, подхватив бригадира под руки, неслись с ним, как кони. Что там усталость, ведь с ними бригадир, мужчина, а значит надо держаться хоть из последних сил.

Девчата давно привели в порядок дорогу и улицы. Обсадили их деревьями. Прочистили канавы, проложили мостки. Как-то сразу изменился облик деревни. Люди поневоле стали белить дома, красить окна, чтоб и старая халупа смотрелась избой и не косоротилась, не скрипела, а смотрела бы на свет достойно званий жилья.

— Эх-х, все бы хорошо! И деревня смотрится по-людски. Одно плохо, пустеет жилье, — подошел как-то к Сашке Иван Антонович:

— Вона раньше сколько народу в доме было! Бзднуть негде. Детей больше, чем клопов, водилось. А теперь что творится. Всего двое в доме. И те девки! Срам! Сыны поразбежались, поразъехались, кто на учебу, кто в армию. Никого докликаться не могу. На сенокос или за дровами в лес, всюду в одни руки!

— А ты меня зови! — отозвался Сашка.

— Неловко как-то от дела отрывать.

— Мы свои, какая неловкость?

— В прошлый раз выгнал на луг Наташку, она, барбоска, шире кадушки вымахала, обойди ее с косой и за ухи не достанешь, вдвое длинней меня. Во, детки пошли. Ударить неможно. Родителей в росте обскакали. Я ее привел в восьмой класс, учительница к стенке прижалась со страху. Я ей говорю, мол, принимай ученицу. Она в ответ:

— Такую запрягать можно и пахать на ней.

— А ту учительницу в карман положить можно. Вот такие они теперь детки пошли. Мои мальцы обычными людьми были. Да что с ними стало? Даже младшему по ушам надавать не могу, не достаю. Других и подавно. Что делать?

— Выходит новую избу надо строить, с высокими потолками. Чтоб все помещались в ней.

— Так мальцы мои вертаться в деревню не хотят. Слышь, как и твоя Анька. Из института не вытащишь. А и не надо. Пусть науку одолевает. Говорят, хорошую специальность выбрала. Дай ей Бог справиться. Она у тебя настырная, все у ней получится. Потому что нашей породы девка. Она нигде не пропадет.

Иван Антонович хитровато улыбнулся:

— А что? Зовут тебя нынче в город?

— А какой смысл мне туда перебираться? Зарплата почти такая же, а жилья нет. Снимать комнату — это полполучки отдай. Что останется самому? Работа та же самая. Да еще в бригаду насуют всякой шелупени. Попробуй. с ними сработаться! Нет, я со своими бабами всю деревню в порядок привел. В городе одни муки будут. Не хочу, — отмахнулся Сашка.