Чужая боль

— Пока переведите его часть на именной счет с правом распоряжения для вас лично. Ну а если объявят о смерти профессора, то перечислите все средства на развитие Омского университета.

— Довольно щедро, — хмыкнул адвокат, но это было единственное проявление его эмоций. — Все будет сделано в лучшем виде. Не беспокойтесь.

— Даже не думал, — вернул я улыбку Елистратову.

С деньгами профессора мне хотелось расстаться как можно скорее, но от своей доли я отказываться не собирался.

После часа подписания разных документов и доверенностей я вышел из конторы, можно сказать, богатым человеком — оказывается, предусмотрительный промышленник, в случае получения принципиального согласия, прислал распоряжение на выдачу аванса. Так что в руках у меня было уведомление от Омского промышленного банка на возможность получения в кассе пяти тысяч рублей. По нынешним временам это огромные деньги.

Когда-то у меня такое уже было. В студенческие годы после получения стипендии и платы за приработки я заходил в магазин как в пещеру Аладдина. Хотелось всего и сразу, но, увы, хватало лишь на немногое. И все же по возвращении домой каждый кусочек дорогой колбасы или сыра воспринимался как манна небесная. А вот когда в руки начали попадать сравнительно серьезные деньги и доступными стали дорогие удовольствия, взгляд скользил по полкам без интереса. Ничего не хотелось, потому что все моглось.

Вот и сейчас в кармане большие деньги, а желаний никаких. Встряхивать себя пришлось принудительно. Сразу вспомнились самые насущные нужды. С помощью добровольно подрядившегося в помощники Захара, который сменил отозванного начальством Андрюху, мы объехали почти весь Омск. Пополнили боезапас, договорились о пошиве нового мундира и парочки костюмов на выход и прикупили дорогое бобровое пальто. Затем заскочили к одному хваленому мастеру, который за три дня обещал сделать мне трость с сюрпризом, причем не одним. Под конец, когда покупки расшевелили меня, я вспомнил о транспорте. Лезть обратно на лошадь не хотелось до нытья в отбитой пятой точке.

Был в Омске и свой автосалон. Это, конечно, очень громко сказано, но не называть же сие заведение паромобильной лавкой. В общем, мы посетили контору, в которой паромобили были представлены лишь на фотокарточках. Цены здесь откровенно кусались, и что-то мне подсказывало, что основная часть денег уходит на доставку авто в сибирскую глушь. Поэтому я поинтересовался, нет ли на продажу чего-то бывшего в употреблении. Как ни странно, ничего подобного на примете не имелось — похоже, народ здесь ездил на машинах вплоть до приведения их в полную негодность. Пристрастие часто менять транспорт, как это делают модники с телефонами, здесь еще не появилось.

К счастью, явно нарушая правила заведения, управляющий по секрету намекнул, что можно выкупить разбитый экипаж одного из сильно пьющих купцов. По его словам, пострадала лишь ходовая, а силовая установка осталась невредимой. Меня это полностью устраивало, как и предварительная цена. Все равно в Топинске зимой, да и в остальное время, ездить на стандартных колесах будет трудновато. Так что в голове еще до захода в этот псевдоавтосалон созрел план, как превратить допотопный экипаж во внедорожник. Благо у меня есть необходимые знания, а у Бори с его мастером сноровка и нужные инструменты.

Кстати, патент на гусеничные колеса из дешевого вулканического каучука может принести неплохую прибыль. Я, конечно, уже не бедствую, но деньги лишними не бывают.

Вызов к генерал-губернатору поступил, когда шатания по городу уже поднадоели. Увы, даже в празднующем городе для славного истребителя маньяков не нашлось места ни на одном балу или рауте.

Особой статью князь Петр Александрович Шуйский не обладал, но при его среднем росте и телосложении он выглядел посолиднее даже нашего богатыря Аполлона. Шикарные бакенбарды, рыжевато-русая шевелюра и пышные усы делали его похожим на рассерженную рысь — небольшую, но уверенную в себе и очень опасную.

К чести князя, ходить вокруг да около и юлить он не стал.

— Господин Силаев, надеюсь, вы понимаете, какая непростая сложилась обстановка в нашем городе, — осмотрев с головы до ног вытянувшегося перед ним юношу, спросил генерал-губернатор.

— Так точно, ваше сиятельство! — отрапортовал я, хотя был далек от полного понимания ситуации.

— Тогда вы не станете возражать, что изничтожить сорвавшегося с поводка оборотня было возможно только благодаря совместным усилиям полицейских и жандармов, а прикомандированный к ним видок лишь внес посильную помощь.

Ну вот и все — ни тебе славы, ни почестей.

— Никак нет, ваше сиятельство! — Увидев удивленно нахмурившегося князя, я быстро добавил: — Все было в точности так, как вы сказали, ваше сиятельство!

— Хорошо, — откинувшись в кресле, позволил себе князь легкую улыбку.

Встопорщенные бакенбарды и усы даже как-то улеглись. Теперь он стал похож на довольного кота. Об истории с профессором князь говорить не стал, но мне хватило намеков от жандармов и полицмейстера — забыть и не вспоминать.