Чужая боль

Вот тебе и дремучее прошлое. Нужно быстрее разбираться в местных нюансах, иначе можно вляпаться по-крупному. Похоже, иного выхода у меня нет и придется привлекать к делу единственный доступный мне источник, а именно — губернского секретаря Алексея Карловича Вельца.

Подмигнув Лехе, я тихо вернулся на место.

Благодаря брошюрке из чемодана мне удалось немного разобраться в полицейской табели о рангах. У них тут все было немного непривычно — градация одного типа погон начиналась с одной звезды, а заканчивалась полным отсутствием этих самых звездочек. Оставалась непонятка с моим статусом. То, что Дмитрий Иванович в чине был выше меня, — это нормально, а вот почему я выше Лехи, пока неясно.

Моя скука продлилась еще около часа. Наконец-то Дмитрий Иванович начал куда-то собираться.

— Алексей, — вернув на голову фуражку, обратился он к своему помощнику, — я у Аполлона Трофимовича.

Мы с Лехой опять вскочили и взглядом проводили начальника до двери.

То, что господин губернский секретарь лишь имитировал бурную деятельность, стало понятно, как только за начальником закрылись двери. Леха тут же подошел к моему столу и уселся на край столешницы.

— Игнат, так что с тобой все-таки случилось? Что ты видел в доме Санькиных?

— Леша, — вздохнув, обратился я к парню и, судя по его реакции, с обращением угадал, — мне важно знать, умеешь ли ты хранить секреты.

В ответ я услышал возмущенное фырканье, но благоразумие у молодого полицейского все же прорезалось:

— Если это не заденет моей чести и интересов государства.

— Никоим образом. Речь пойдет о моем состоянии.

— Ты еще нездоров? — насторожился Леха.

— Можно и так сказать, — сморщился и, вздохнув, решил все же рискнуть. — Понимаешь, я не помню не только того, что случилось в том доме, но и вообще всего, что происходило с момента моего появления в Топинске. Только туманные образы. Тебя помню. Дмитрия Ивановича тоже, но смутно и отрывочно.

— Ты уверен, что не нужно сообщить об этом начальству? — Было видно, что мой новый друг уже сам пожалел о своем неуемном любопытстве.

— Уверен, — жестко ответил я, глядя в глаза парню. — Все, что нужно делать в качестве видока, я помню, так что службе урона не будет. А остальное — мое личное дело. Так что никто ничего не заметит, если ты мне поможешь освоиться с мелочами.

— Я помогу, но, может, хотя бы сходишь к доктору?

— А ты уверен, что он не отстранит меня от службы просто на всякий случай?

— Ян Нигульсович может, он такой, — кивнул Леха и, сделав серьезное лицо, добавил: — Хорошо, я сохраню твою тайну. Спрашивай все, что тебе нужно знать.

Ну что же, мой расчет на юношеский максимализм полицейского оправдал себя. Теперь еще нужно как-то вытянуть из него информацию, не задевая общеизвестных сведений.

— Я так и не понял, что мне нужно делать на рабочем месте.

— Так и никто не знает, — небрежно отмахнулся Леха, — в уложении о видоках сказано, что вас нужно первыми пускать на место убийства. Затем я как письмоводитель опрашиваю — провожу опрос и составляю протокол. И на этом все.

— И никаких отчетов? — искренне удивился я.

— И никаких отчетов, — с какой-то даже завистью повторил парень. — У нас никогда не было видоков, так что мы толком не знаем, чем тебя занять. На кражи брать бессмысленно. А привлекать как дознавателя не положено тем же уложением.

Леха был прав. Из конспектов Игната я узнал, что видоки не медиумы и не способны заглядывать ни в прошлое, ни в будущее. Просто убийство человека, особенно жестокое, для ткани мироздания как тавро для живой кожи — оставляет четкий след. Только в отличие от тавра этот след держится надолго и видок способен увидеть хоть что-то, если прошло не больше суток.

— Ну и чем я занимался все это время?

— Сидел, скучал, а затем испросил у Дмитрия Ивановича разрешения отлучаться в библиотеку после обеда. Главное, чтобы мы знали, где тебя искать.

— Библиотека! — едва не хлопнул я себя по лбу.

Вот где можно черпать информацию ведрами.

— Вспомнил? — неправильно понял мою реакцию Леха.

— Да, — решил я подыграть ему.

— А Лизавету Викторовну тоже вспомнил и то, почему ты больше не ходишь в библиотеку?

— А вот этого не помню, — насторожился я.

Мне только личных проблем не хватало. В отличие от рабочих в амурных делах дурачком прикинуться будет сложнее.

— Ты и в храм знаний ходил, только чтобы быть поближе к дочери нашего судьи.

Совсем нехорошо. Что же ты, Игнаша, такой неразборчивый в интимных связях, лучше бы уж с проституткой связался, чем с дочкой судьи.

— Вот когда Лизонька дала резкую отповедь на твои пылкие признания, походы за знаниями тут же прекратились. Ты еще и на меня обиделся за дружеское предупреждение.

— Давай я разом попрошу у тебя прощения за все, что было, и приглашу после службы куда-нибудь посидеть за рюмкой чаю.

— Как это «рюмкой чаю»? — удивился Леха, а я укорил себя за расслабленность.

— Ну, я выпью чаю, мне иное после запоя уже не положено, а у тебя в рюмке будет все, что душеньке угодно. Только место выберешь сам. Кстати, а где мы обычно обедали?