Чужая боль

Ну ни фига себе уловчик! Одного взгляда хватило, дабы понять, что на столе лежат восемь золотых десятирублевиков.

— Сколько было всего? — сам не знаю почему, спросил я.

— Сто двадцать, — глухо и как-то раздраженно ответил казак.

Смотри ты, блюдет субординацию. Может, и не стоило брать эти деньги, но соблазн оказался сильнее осторожности.

Я кивнул, а затем, прижав к столу указательным и средним пальцем две монеты, подвинул их к казаку.

— Так будет вернее.

В ответ получил молчаливый кивок, и монеты мгновенно исчезли со стола. Остальные шесть монет, греющих душу своим весом и блеском, перекочевали в карман моего кителя.

— Подожди, — остановил я собравшегося уходить казака. — А что писать в отчете об этом?

Для уточнения поводил растопыренной пятерней перед своим лицом.

— Ничего, — чуть подумав, ответил казак. — Один человек напал на вас, а знакомый и вполне обычный казак пришел на выручку и помог одолеть супостата.

Что самое интересное, казак говорил о своих метаморфозах без особой таинственности, а сокрытие мистических деталей дела представлял как нечто маловажное.

— Помог, — саркастически хмыкнул я.

— Это был сильный зверь, — серьезно сказал мой спаситель, — я мог его и не заломать, не пульни вы серебром.

Казак вышел из комнаты, а я озадаченно почесал в затылке.

Эвона как. Веселенькие дела творятся в милом городе Топинске.

Едва мы с казаком утрясли нюансы, в мою комнату ворвалась куча народу. Первым вбежал чем-то взбешенный Дмитрий Иванович.

— Ты цел? — спросил он, явно сдержав желание ощупать меня руками и ограничившись пристальным взглядом.

— Ни царапины. Даже порты менять не пришлось.

Начальник облегченно вздохнул, затем махнул рукой и приказал одному из городовых доставить меня в управу. Честно говоря, ситуация меня немного напрягла, но нервное напряжение отступило, когда городовой привел меня в комнату для дежурных, а не в одну из камер.

Пожелав мне спокойной ночи, провожатый ушел, а я уснул, едва голова коснулась подушки на потрепанном и продавленном диване.

Глава 6

Это утро встретило меня не очень приветливо, особенно удручало осознание того, что спокойной и сытой жизни в доме Марфы Спиридоновны пришел конец — она, да и я сам, не захотим продолжать наше соседство.

Будильником послужили сменяющиеся городовые. Тот, кто отправлялся домой, смотрел на меня хмуро. Ему хоть по уложению и не дозволялось спать на дежурстве, но наверняка диванчик был продавлен не просто так. Так что моя персона на этом самом диванчике не могла радовать дежурных по определению.

Ничего — благодаря предприимчивости казака мне есть чем расплатиться за ту же гостиницу. Кстати, нужно нормально поблагодарить своего спасителя. Первым делом я расспросил о казаках у Лехи, который примчался ни свет ни заря, явно услышав о ночном происшествии. Начал он, конечно, с вопросов, но, получив лишь скупые объяснения, вынужден был делиться полезной для меня информацией. Моего спасителя звали Евсей Петрович Волканов.

Знаковое, скажу я вам, имечко.

Чин он имел старшего урядника. Два его помощника ходили в звании приказных казаков и звали их Григорий и Демьян. Кто из них кто, разберусь позже. Леха лишь уточнил, что у Григория имеются усы.

Вторым посетителем был доктор, который выглядел совсем уж хрестоматийно — круглые очки, чуть взъерошенные волосы и бородка клинышком на лице с тонкими аристократическими чертами. Говорил он с ярко выраженным эстонским акцентом.

Ян Нигульсович Вяльпе осмотрел меня и, не найдя серьезных повреждений, выдал пакетики с порошками, которые, по его словам, способны восстановить мое душевное равновесие.

Перед его уходом я сумел получить разрешение осмотреть тело напавшего на меня убийцы, правда, доктор при этом был удивлен и слегка раздражен.

И только через час, когда я перебрался в кабинет, дав под запись Лехе показания, и уже начал думать, что делать с помятым мундиром, ко мне подошел третий посетитель. Именно подошел, хотя и мог вызвать к своему столу.

Леха верно прочитал выражение лица начальника и тихо смылся, промямлив что-то о необходимости посетить архив.

— Игнат Дормидонтович, — обратился ко мне следователь, встав перед моим столом. Мне тоже пришлось вскочить на ноги. — Я должен принести вам свои извинения.

— Ну что вы…

— Не перебивайте, — чуть качнув головой, остановил меня Бренников. — Я не поверил вам, как того требовал мой долг, и позволил чувству личной привязанности повлиять на мои служебные обязанности. В итоге это едва не стоило вам жизни.

— Дмитрий Иванович, — все же удалось мне вставить свои пять копеек, потому что было видно, как тяжело давались слова покаяния потрепанному жизнью офицеру. — Я прекрасно вижу, что мне здесь вообще никто не верит, что бы там ни писалось в уложениях и служебных записках. Если бы не годы в училище, мне и самому все это показалось бы бредом душевнобольного. К тому же, как мне кажется, именно вам я обязан появлением под окнами моего дома одного очень резвого урядника, а значит, несмотря ни на что, вы мне все-таки поверили.