Чужая боль

Похоже, она меня не заметила. Опускаюсь перед ней в позу покорности. Почувствовала. Я всё понял, не наказывай, буду послушным… Развлекайся сколько и как хочешь… по крайней мере, пока не увижу шанса сбежать.

— Прости, раб своевольничает, пойду разбираться, значит, завтра с утра в «Земной чашечке».

Чёрт, может, не нужно было выходить и показывать, что всё понял? Может, она надеялась ещё немного поиграться? Но не таилась же, открыто говорила.

— Ты же остался отдыхать в комнате, — сердито. Дурак, снова не то сделал. Поднимаю голову, взгляд как можно более покаянный:

— Простите, госпожа, я случайно услышал и…

— Подслушивал?

Ну всё, конец мне. Подслушивать хозяина — последнее дело.

— Что вы, госпожа, пожалуйста…

Не верит. Крутит пульт, раздумывая. Убирает, захлопывает сейф. И на том спасибо, уж лучше кнут. Надеюсь, у тебя не такая тяжёлая рука.

Поднимаюсь, беру кнут, подаю хозяйке как положено. Ишь ты, с любопытством разглядывает, в первый раз, что ли? Ага.

Отворачиваюсь, подставляя спину, а заодно, чтобы лица не видеть. У них у всех такое выражение лица становится… за одно это убил бы не задумываясь.

Амира заставляла раздеваться перед поркой, но только она. Остальным было достаточно задрать одежду или вообще плевать на неё. Так что не стану перед тобой снова оголяться! А в прочем, какая разница.

— И что дальше? — тянет, сучка, издевается.

— Вы же всё равно будете «разбираться». И я вас действительно подслушал, хоть и не нарочно. Лучше так, чем… — замолкаю, машинально пытаюсь глянуть на сейф, но останавливаю себя. Вдруг передумает. Тело прошибает озноб, по-моему, даже несколько капель пота собралось под волосами и покатилось по лбу. Они этого не любят, неприятно им… Промокнуть? Или пока не надо? Только бы не надумала продавать, ещё хоть пару дней. Хоть немного отдохнуть после барака перед торгами. Ведь там две недели перед продажей только и делают, что на кнопки нажимают. Чтобы не вздумали новых хозяев расстраивать, чтобы вели себя как можно более покорно. Раз в сутки еду приносят и иногда развлекаются тем, что не дают к ней подойти. Только руку протягиваешь — в голове боль взрывается.

Да и не такая уж она противная, вдруг вторая Амира попадётся, лучше уж эта. И вдруг получится сбежать…

Да что ж ты тянешь! Движение. Может, передумала, за пультом полезла? Не выдерживаю, оглядываюсь.

— Ну? — спрашивает выжидающе. — Говори.

— Что госпожа хочет услышать?

— Чего расселся здесь и спину свою демонстрируешь.

— Так чтобы вам удобнее было… Или мне другую позу занять? Вы только прикажите…

— Я тебе приказала занять позу на кровати.

— А я ослушался. Знаю. Наказывайте.

Молчит. Вот дурак, конечно, она только что одежду купила, не захочет портить. Тварь. Как сложно сказать о своих правилах.

Снимаю и откладываю в сторону рубаху.

— Дальше раздеваться? — спрашиваю. Как-то глухо выходит.

— Зачем? — сука.

— Чтобы одежду не испортить. Вы уж лучше сразу скажите, я буду впредь знать и… Ведь все по-разному любят.

— Хм. Давно с тобой этот кнут?

— Новый. Прошлый весь в хлам… предыдущая хозяйка извела.

— Не дорожишь им, значит?

— Издеваться изволите?

— Тогда вот что. Возьми его, пожалуйста, и засунь к своим штанам.

Я с ужасом взглянул на собственные штаны, размышляя о том важном органе, который вызвал неудовольствие предыдущей хозяйки. Это как же она хочет туда кнут засунуть? Что собирается делать?!

— К старым, — добавляет. Ах, вот оно что. Стараюсь не вздохнуть:

— Вам не нравится кнут? Позволено ли мне узнать, что будет взамен?

— А тебе непременно нужно что-то взамен?

— Ну… как же… так положено.

— Положено? — кажется, хмурится. — Ладно, тогда повременим выкидывать. Долго ждать, пока ты поднимешься?

— Вы не приказывали.

— Приказываю, — вздыхает. Поворачиваюсь к ней, на всякий случай не вставая, заглядываю в глаза:

— Вы меня не продадите?

— А ты не хочешь? — спрашивает. Отрицательно качаю головой:

— Вы лучшая хозяйка из всех, что у меня были.

— Каждой это говоришь? — голубые глаза лукаво усмехаются. Мотаю головой:

— Что вы… только вы…

— Угу, — хмыкает.

— Вы же ещё не наигрались, госпожа? — спрашиваю.

— Скажи вот, тебе приятно это говорить?

— Конечно, госпожа, мне приятно исполнять ваши пожелания и…

— Служить игрушкой, — добавляет. Судорожно киваю несколько раз. Ну что ты хочешь услышать? Что я, скажу тебе, как меня тошнит от всех вас? Или что всякий раз, когда думаю, что хуже уже некуда, следующий хозяин оказывается во сто крат отвратительнее предыдущего? И что дико, безумно боюсь перед каждой продажей, потому что не знаю, к какому очередному психу попаду?

— Конечно, я ваша игрушка, ваша собственность, госпожа, делайте что хотите со мной, ведь для этого меня вам и подарили, пользуйтесь…

— А ничего, что ты — человек?

— Я раб, госпожа, какой же я человек. Ваш раб.

— Хорошо, раб, и когда ты намерен исполнить моё пожелание?

— Что угодно, госпожа…

— Да я вот уже минут десять как попросила тебя встать.

Медленно поднимаюсь, ожидая. Она по-прежнему сжимает в руках кнут, а ну как любит бить спереди?

Тамалия