Чужая для монстра (СИ)

— Такая преданность той, кого ты даже ни разу не назвал своей, — заметила Демиург, и Рейвен ощутил, как его спину опалило жаром, — меня удивляют столь острые чувства. Что если ты ошибаешься? Эта оболочка пуста, ее наделяла жизнью моя сущность. Это нормально, преклонятся перед создательницей, и греться в лучах моей силы.

Рейвен смотрел на Демиурга прямо, не моргая и не отводя взгляд. Он не прятал своих мыслей, напротив, хотел бы чтобы это могущественное существо хотя бы на миг почувствовало всю палитру его собственных чувств. Волнение и страх за кого-то другого. Обреченность, неспособность принять возможную потерю. Нежелание смириться. И он заговорил.

— Эта оболочка принадлежит моей жене. Теоне Корвин Дар. Той, благодаря кому ты существуешь. Той, кто спасла твой мир и не позволила сделать из него кормушку для тварей. Ты этого не смогла. А она сделала.

— Ты смеешь сравнивать! — Демиург сама не ожидала от себя вспышки свершено неожиданного, но искреннего гнева, — не сравнивай творца и человеческое существо. Она была уязвима и лишь выполнила свое предназначение.

— Неужели это хрупкое тело тебя настолько пугает?

— Ты бредишь, смертный.

— Пугает тем, что способно стать тебе клеткой, — предположил Рейвен.

Демиург промолчала, и Рейвен ощутил как жар, опаляющий тело отдаляется от него. Нельзя допустить, чтобы творец исчезла. Иначе Теона умрет, и он не в силах будет ничего изменить. Но ведь она же смогла — пошла наперекор здравому смыслу и приказу брата, пересекла границы миров, чтобы вернуться и спасти его, Рейвена. Мужа, которого ей навязали.

— Постой, — окликнул он Демиурга, — мы покинем твой мир. Добровольно. Навсегда пересечем границы и запечатаем переход. Никто и никогда больше не сможет обрести над тобой власть.

Глава 18

— Я уйду с ними, — огромный ящер до этого момента ухитрялся оставаться совершенно незаметным. Битва с тварью сильно потрепала его, впрочем, как и его сородичей. Но, будучи Хранителем этого мир, теперь он мог использовать силу для исцеления своих ран. — И прослежу за соблюдением договора. Ты вернешь девочке жизнь, они уйдут и запечатают двери в этот мир навсегда.

— Я не приняла решение! — возразила Демиург, холодно взирая на своего помощника.

— Я принял, — сделал особое ударение ящер, — вспомни, для чего мы здесь и не заставляй вмешиваться того, против кого ты не выстоишь.

— ОН никогда не вмешается из-за такого пустяка как человеческая жизнь, — в тоне Демиугра сквозило пренебрежение. Но едва заметный след тревоги говорил о том, что ящер нашел ту самую точку, на которую можно надавить. — ОН не вмешался, когда этот мир едва не выпили. Что ему простые людишки?

— Не вмешается, — ящер прикрыл веки, словно ему самому было мучительно это признавать. — Но ему будет интересно наблюдать за действиями той, кому он доверил свои творения.

Демиург, став едва видимой не пожелала отвечать. Но в пространстве нарастало напряжение. Воздух сделался густым и колючим.

Ящер подался ближе к лежащей в объятиях Рейвена Теоне и коснулся ее плеча своим шершавым носом.

Демиург, не глядя, нарочито отстраненно протянула руку и в сторону девушки рассекая густой воздух, понесся ослепительный луч света. Ударив в тело Теоны, он заставил ту мелко задрожать. А после забиться от боли. Из ее побледневших губ сорвался крик, глаза резко открылись и Рейвен с радостью и неверием понял, что взгляд жены полон жизни.

Спустя минуту, на плато остались лишь Рейвен с Теоной и ящер, не отходящий от них ни на шаг.

— Не верил, что она поможет, — признался мужчина.

— Каким бы сильным и могущественным ты себя не считал, всегда есть кто-то сильнее. Тот, кто способен одолеть без особых усилий. Перед кем ты пасуешь и кому поклоняешься. Тот, кто тебя создал и позволил творить. Я лишь напомнил об этом Демиургу.

Он нес уже живую, но все еще бесчувственную жену на руках, и в его голове как напутствие или заклятие звучали слова Демиурга:

— В ней никогда не проснется магия. Она проживет обычную скучную человеческую жизнь и умрет, пока ты, измененный будешь в расцвете сил. Все, что тебе останется — из года в год наблюдать, как твоя женщина медленно угасает от старости, теряя красоту и жизненные силы, а вокруг молодые красивые не обделенные силой. Подумай, нужно ли это тебе? Неужели ты не хочешь запомнить ее сильной, красивой, самоотверженной? А не жалкой и беспомощной?

— Неужели Демиургу настолько важно мое счастливое будущее, что он готов меня уже сейчас избавить от когда-нибудь постареющей жены? — Рейвен даже не пытался скрыть в тоне насмешку, хотя отвечал, скорее мысленно, осознавая, что Демиурга слышит лишь он один. К чему? Маски сорваны, и, наконец, он узрел настоящее лицо создателя этого мира. Оно было… неприглядным. И теперь Рейвену было сложно испытывать трепет и почтение перед могущественной, но самовлюбленной и эгоистичной силой, которая, ни во что не ставила человеческую жизнь. Особенно жизнь той, кому обязана многим.