Чужая душа

– Не предполагаю даже, а знаю. Точно знаю. Скорее всего это люди некоего Владимира Туманова. Его еще называют Гриф. Я думаю, что вам известен этот человек, он фигурировал в деле.

– Я с вами согласен. Пожалуй, что и в сауне приложили руку ребята из той же теплой компании. Как вы полагаете, Мария?

– Пожалуй… да, это может быть.

Самсонов прищурился и, кажется, даже подмигнул мне.

– Вы что-то недоговариваете, Мария. Я чувствую, что вы о чем-то умалчиваете.

– Я? Ничуть. Тем более что мне все мои тайны на лице нарисовали, чтобы ничего не утаила от хороших людей.

И я осторожно коснулась пальцем уже затянувшихся, замазанных кремами, но время от времени все еще беспокоящих меня ссадин на лице.

– Вы меня не поняли, – сказал адвокат.

– Вот как?

– Вы нас не совсем поняли, дорогая Мария! – включилась Ельцова. – Адвокат вовсе не хотел… не хотел вас обидеть. А, со своей стороны, я хотела бы просить вас присутствовать на процессе. Как свидетельницу.

– Не как свидетельницу, а даже как и потерпевшую, – сказал Самсонов. – Впрочем, если что, то ваш случай с покушением может быть выделен в отдельное производство.

– Вы, адвокат, забыли сказать…

– Валентина Андреевна! – прервал ее Самсонов. – Мне кажется, что вам не стоит присутствовать при этом разговоре. Вы только нам мешаете. Я, конечно, понимаю ваши чувства, но обилие эмоций вредит. Вам стоит посидеть в машине.

– Без проблем! – шумно согласилась та. – Пусть только Мария пообещает, что не оставит этого дела… ведь они с Родионом Потаповичем так энергично начали расследование, и если бы не это злосчастное… гм-м. Значит, Машенька, мы договорились? Вы обещаете, что будете присутствовать на судебном процессе? И в дальнейшем тоже…

– Да, хорошо, хорошо, – не дослушав, машинально отвечала я. – Я буду, Валентина Андреевна, если это полезно для дела.

– Продолжите расследование? Вот это правильно… – И тут Ельцова выдала такое, чего я не ожидала от нее услышать ни при каких раскладах: – Все ведь случается в этой жизни, и вы едва не погибли, конечно, я понимаю, что вы сильно расшиблись… но ведь это специфика работы, контрактникам в Чечне тоже платят за то, что они рискуют и даже проливают кровь.

– Вы это к чему? – спросила я, совершенно не понимая, куда она клонит.

– Да я так… Я – о деньгах. Дорогая моя Машенька, я ведь дала вам большой аванс за много дней вперед…

– Ну и что?

– …а вы отработали только два дня, а потом произошло это несчастье. – Валентина Андреевна снова соорудила на лице скорбную мину, но было очевидно, что скорбит она преимущественно о деньгах, о тех трех тысячах долларов, которые она выдала Родиону в качестве аванса. – Так что я надеюсь, Мария, что вы все-таки продолжите работу, тем более что время еще есть. И Родион Потапович, здесь отсутствующий, верно, так же скажет. Конечно, если вы не… не находите в себе сил продолжать, вы можете… м-м-м… возвратить аванс, вычтя из него, скажем, за два, хотите, за три дня работы. Хотите за три?

Я молчала.

– Вы ничего… не обижайтесь. Все стоит денег. Ведь правда? Нет… если вы будете продолжать вашу работу, то, конечно… можно ничего не отдавать…

Я снова одернула платье. На этот раз не из необходимости прикрыть колени, а скорее для того, чтобы выплеснуть нервную энергию в каком-либо жесте. Теперь я поняла Алексея, который скептически говорил о матери и ее намерениях спасти его; мне стали ясны причины презрения Ксении к одному имени Валентины Андреевны.

– Разумеется, мы намеревались продолжить работу, – сказала я. – Уже кое-что прояснилось, есть направления дальнейшего расследования. Что касается денег, то не в моей компетенции в отсутствие начальника, Родиона Потаповича, ими распоряжаться…

Я умолкла, стало противно что-то объяснять. Почувствовав мое состояние, адвокат Самсонов пришел ко мне на выручку и самым елейным голосом обратился к Ельцовой:

– Валентина Андреевна, я же просил вас сесть в машину и подождать меня там. С Марией вы еще будете иметь возможность поговорить, она продолжает заниматься нашим делом, просто временная заминка выбила ее из седла.

– Совершенно верно, – кивнула ему я.

– Так что идите, госпожа Ельцова. Ждите меня в джипе.

И с этим Самсонов бесцеремонно довел ее до входной двери, почти вытолкнув на улицу. Тут, наверное, впервые я почувствовала что-то вроде смутной симпатии к этому человеку.

* * *

После того как за тучной спиной Валентины Андреевны Ельцовой закрылись двери нашего офиса, адвокат Самсонов медленно повернулся ко мне и, улыбнувшись, сказал:

– Вы и ваш босс проявили несколько большую оперативность и меньшую рассудительность, чем мы от вас ожидали, госпожа Якимова. Что касается оперативности, то пальма первенства, бесспорно, принадлежит вам. А вот ваш босс вообще непонятно чем занимался.

– Вы полагаете? – холодно спросила я.

– Что полагаю я, никого не интересует. А все вышеизложенное – мнение Владимира Сергеевича Туманова.

Это имя заставило меня вздрогнуть. Впрочем, я справилась с собой и очень тихо спросила:

– Простите, это что – угроза?