Чужая — я (СИ)

Я прекрасно понимаю, что вспоминать мне больше нечего. Но зачем-то иду к Джейдену на работу. Около получаса мне приходится ждать, когда он вернется из колледжа, но только он входит, одаривая меня уже привычно-напряженной улыбкой, как начинает деловито суетиться. Все последние дни (в больнице) я стараюсь быть настолько ненапряжной, насколько это вообще возможно, но прекрасно понимаю: этого недостаточно. Чтобы зажило, мне нужно исчезнуть навовсе. И я обещала им разобраться с жилищным вопросом в течение недели. Но, видимо, Джей с Надин надеялись, что я съеду от них к родителям или Норту сразу по выписке из больницы.

Тифф, хватит терзаться чувством вины! Ты не по своей вине мозолишь им глаза. Будь твоя ситуация проще, ты уже жила отдельно. А будь она еще проще, у тебя не было бы персонального убийцы. Получишь деньги за кольцо и съедешь уже через пару дней. Нужно всего лишь пережить разговор с Нортом.

Я морально готовлюсь к тому, что он тонким слоем раскатает меня с моими неуместными чувствами и нелепыми претензиями.

Но все это ровно до того момента, как сажусь в машину, захлопываю дверь и включаю дворники, налаживая себе 5D эффект переноса в прошлое.

И тогда совершенно внезапно меня захлестывает эмоциями сильнее, чем в любой другой из флэшбеков.

***

Норт открывает дверь на мой стук и, едва завидев меня, застывает на пороге, до скрипа сжимая зубы. Я не вернулась в квартиру Джейдена: несмотря на сильный дождь, потерянно моталась по улицам, пока по моим меркам не настало понятие «вечер». Тогда я направилась домой к Норту.

— Это ты так отмечаешь возвращение из больницы? — заводится он с полоборота, глядя на жалкое и мокрое зрелище, которое я собой сегодня являю.

Мой взгляд фокусируется на шраме на его шее, и я, ни о чем уже не думая, прижимаюсь к Норту всем своим промокшим телом, даже не сняв одежду. Он ведь живой. И даже невредимый. Рана не в счет: у меня их больше, и ничего — не рассыпалась. Но я чуть его не потеряла, и это останется со мной навечно. Либо я, либо он. Говард Фейрстах как будто приоткрыл окошко в наше будущее, намекая на вполне определенные последствия неправильных решений.

— Эй, — неожиданно мягко говорит Норт и обнимает меня в ответ.

Должно быть, если я простою так достаточно долго, с меня натечет лужа из дождя и слез. На безупречный Фейрстаховский паркет. Я и сама как эта грязная лужа, уродливая лужа на снежно-белой репутации их семейки.

— Тиффани, — первым отстраняется Норт, насильно размыкая мои руки. — Тебе нужно раздеться, если ты не хочешь обратно в больницу.

В больницу я не хочу и только поэтому позволяю Норту неожиданно бережно снять с меня пальто. Он подцепляет пальцем воротник, обходит со спины, а дальше отводит в сторону мокрые пряди волос, чтобы не зацепить. Почти полная темнота гостиной и его действия должны иметь совершенно определенный эффект. Для меня не является неожиданностью, когда он, обойдя кругом, заключает мое лицо в ладони. Прикосновение губ, точечное касание рук: шея, плечи, талия. Я млею от каждого движения, впитываю его порами, трансформирую внутри себя во что-то большее. Моя новая доза.

Лицо снова в его ладонях.

— Тиффани, — хрипло говорит он, обводя длинными пальцами мои скулы. — Я хочу, чтобы ты была со мной. Как раньше.

Подумал, значит, решил.

Он говорит это, и я чувствую, как мое лицо неумолимо кривится в новом всхлипывании. Не зная, как еще не дать ему это увидеть, я снова безрассудно обхватываю руками шею Норта, не обращая внимания на слова врачей поберечься, и крепко-крепко прижимаюсь.

— Но этого не хочу я, — отвечаю я на пороге слышимости. Впрочем, ухо Норта так близко, что он не может пропустить мое признание.

Его руки с силой смыкаются вокруг моей талии, будто силясь удержать.

— Почему? — спрашивает он хрипло, даже не пытаясь заглянуть мне в лицо.