Чужая — я (СИ)

И вот в таком виде: в коротеньком платье, с волосами, уложенными голливудской волной, и в ботильонах на сумасшедших шпильках — я поднимаю гаражную дверь Стефана, потому что на вечеринку меня не приглашали. Поднимаю и закрываю с обратной стороны. Стефан разгильдяй. Он не запирает гаражную дверь. Хотя кому, кроме меня, придет в голову осквернить собственность Говарда Фейрстаха?

Что дом, что сыновей.

В слабо освещенном пространстве на первом этаже, которое за два визита к Стефану я успела неплохо изучить, не протолкнуться. Басы вибрируют в грудной клетке, грозя взорвать ее изнутри. Повсюду пьют и целуются люди. Спорю, у него лучшие вечеринки во всем колледже.

В этой толчее я бы долго искала Стефана, если бы он не размахивал стаканом пива над головой. Вокруг него веер девиц на любой вкус и цвет. Я намеренно захожу со спины Стефа лицом к этому гарему и стучу двумя пальцами по его плечу. Он оборачивается, и улыбка на губах медленно увядает. Я наклоняюсь к нему ближе и говорю:

— Ты, я и колечко в гостях у твоего папы. Обсудим?

На самом деле мне вовсе не разговаривать с ним хочется. Мне хочется убить его на месте. Стефан хватает меня за руку и тащит вглубь дома. Туда, где намного тише. Мы оказываемся в комнате с бильярдом, о которой по некой неясной причине не прознали гости.

Стефан едва успевает захлопнуть дверь, как я с силой впечатываю ладони ему в грудь, отталкивая к стене, но этого мало. Я дрожащей рукой направляю на него пистолет. Клатч, в который он поместился, каким-то чудом нашелся у Надин.

— Ублюдок! — кричу я в полный голос. — Что еще я должна знать? Отвечай немедленно!

— Воу! Полегче, он травматический, но ребра сломать легко может.

Стефан поднимает обе руки, но не выглядит так, будто всерьез боится.

— Заткнись! Отвечай, кем был этот человек, который преследовал меня по пути в кампус? Это тот, кто избивает тебя для отца, так?!

— Так заткнуться или отвечать?

Я рычу и снимаю пистолет с предохранителя. В память врезается воспоминание о том, что научил меня этому тоже Стеф. Чтобы в случае чего защитить себя. Защитить — от его отца.

Почему мне потребовалась эта защита?

— Тифф, — мягко говорит Стефан, понимая, что я на взводе. И я действительно не понимаю, что со мной. Разве это я? Видимо, эта погоня и флэшбек с библиотекой дали такой эффект. Шок прошел, теперь мне хочется мстить. Стефану. И еще Норту. Удачно, что они оба в одном месте! — Ты помнишь, как пришла ко мне? Как уговаривала согласиться на помощь?

— С какой стати я бы стала тебе помогать или уговаривать?

— Из-за Норта, — говорит он, не скрывая обиды. — Ты не верила, что он бессердечный ублюдок, которому на все плевать. Думала, что однажды он пожалеет, что не вмешался. Ты не хотела, чтобы он жалел. Помнишь?

Он делает шаг ко мне, но я отскакиваю и снова рычу, тыча в него пистолетом.

Но я действительно все это вспоминаю.

Разговор с Нортом на крыше, где я упрекала его в бессердечности, был всего лишь первым. Я искренне верила и верю, что каждый связанный с наркобизнесом человек будет трагически убит в какой-нибудь подворотне. Я не могла успокоиться. Меня ставило в тупик раздвоение личности Норта, который был теплым и уютным со мной, но совершенно равнодушным к судьбе брата. Они близнецы, две стороны одной монетки. Они были вместе еще в утробе матери. Говорят, близнецы физически чувствуют друг друга. Так как Норт мог бы пережить, если бы брат окончательно потерялся в этом дерьме? Он бы не подал виду, наверное, но сломался. И винил себя. Это стало бы внутри него зияющей черной дырой, постепенно вытянувшей все хорошее.

— Со временем я поддался на твои уговоры. Поддался, потому что я — слабое звено, которое во времена предвыборной кампании может лопнуть и быть уничтожено. Есть люди, которые знают о том, что я достаю наркотики под заказ. Это не то же самое, что стоять на улицах и продавать всем без разбору, но когда речь идет о большой политике — от таких историй избавляются. От меня могли избавиться. И я поддался, хоть и понимал, что соваться к отцу — безумие. И план казался простым и безупречным. Раздразнить, записать компромат, привлечь к ответственности.

— Но полиция у него под колпаком…

— Партия бы не простила скандала прямо накануне кампании. Мы просто хотели наделать шуму и дать другим выполнить свою работу, чтобы маленький комочек вызвал сход лавины, а в результате отец оказался за решеткой. Но все пошло не по плану.

Стефан смотрит сквозь меня, совсем не смущаясь пистолета.

— Мы придумали твою беременность, запаслись кольцом… Рассчитывали, что отец просто предложит тебе денег за то, чтобы ты отвязалась от нашей семьи в обмен на аборт. Мы бы записали его слова и пустили в эфир. Ну или шантажировали этой записью — как пойдет. Но отец знал о вас с Нортом.

У меня начинают дрожать руки и губы от одних только этих слов. Я все еще не помню, но чувствую, как сгущаются над головой тучи под названием «злой рок».