Чужая игра

Андрей Таманцев Чужая игра

Вы все хотели жить смолоду,

Вы все хотели быть вечными, —

И вот войной перемолоты,

Ну а в церквах стали свечками.

А.Чикунов

Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых.

Откровение Иоанна Богослова 13, 10

Пролог

Сначала у меня в мозгу будто раздался щелчок, и сразу вслед за ним по телу прошла волна проявляющихся ощущений: я был жив, и члены мои реагировали на проверочные импульсы, посылаемые мозгом. Затем, почти мгновенно, эту волну поглотил полный, всепроницающий мрак, заполнивший все мое существо каким-то первородным ужасом, и сознание снова отказалось мне подчиняться. Словно кто-то мгновенно набил мою голову вязкой и холодной массой, которая, постоянно пульсируя, не давала возможности ни видеть, ни слышать, ни дышать. Только где-то вдалеке, на границе сознания, упрямо существовал какой-то глухой гул, который, проникая сквозь толщи этой черной массы, говорил о том, что мое существование на этой грешной земле все еще продолжается...

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я обнаружил, что сознание полностью подчиняется мне. Правда, мрак и холод по-прежнему остались, а гул в ушах даже усилился. Но это уже не было то страшное ощущение замогильного ужаса, которое сидело внутри меня, когда ко мне только-только вернулось сознание.

Так. Теперь, когда темнота — это всего лишь темнота, надо попытаться понять, что же все-таки происходит. Я снова мысленно проверил свое тело, провел ревизию, поочередно напрягая все мышцы. Итак: кости целы, руки скованы за спиной наручниками, на рот налеплена широкая полоса скотча, а сам я лежу на холодном и сыром бетоне в каком-то то ли подвале, то ли бункере.

Теперь хорошо бы вспомнить, как я здесь очутился. Те, кто бросил меня здесь, видимо, постарались на славу: все тело болело от многочисленных синяков и ссадин, а гул в голове говорил о том, что моим бедным мозгам пришлось выдержать очередное сотрясение. И все же память потихоньку возвращала мне те кусочки мозаики, по которым я смог бы составить общую картину случившегося.

И я вспомнил все! Сначала появилось острое ощущение боли от ударов, и сразу вслед за тем я отчетливо увидел мелькание рук и ног. Били меня профессионально. Какие-то бородатые отморозки в камуфляже и тяжелых солдатских ботинках. Пятеро. Связанного. Оставалось надеяться, что я все же успел хорошо их достать, если они взялись за меня с таким остервенением...

А дальше память начала, без понуканий и запинок, раскручивать, как кинопленку, события, предшествующие моему появлению здесь. В голове мелькали обрывки все новых сцен: вот я лежу на земле, почему-то опутанный веревками, а неподалеку Боцман и Артист отбиваются от каких-то наседающих на них дураков. Силы неравные: двое против семерых. Один из нападающих гортанно кричит, его подельники расступаются, следует выстрел из какого-то оружия, похожего на арбалет, и на Боцмана, сцепившегося сразу с тремя врагами, летит, расправляясь, сеть... Боцман опутан точно так же, как и я, и его тут же сбивают с ног. Артиста постигает та же участь. Их нещадно бьют. Я пытаюсь разорвать свои путы оставшимся при мне ножом, но на меня тяжело наваливаются четверо бородачей, а еще один бьет мне кованым тяжелым каблуком прямо в лоб... Последнее, что зафиксировала моя память на этот раз, была тяжелая смесь запахов чеснока и давно не мытого тела — именно так разило от насевших на меня амбалов. Дальше — провал.

Ну что ж, неплохо, что хоть это вспомнилось. Еще бы понять, как и когда появились эти бородачи в камуфляже, кто они. Впрочем, сейчас это было не так уж и важно. Даст Бог — разберемся. А пока надо действовать.

Я несколько раз перекатился по полу, пытаясь выяснить, насколько велик подвал, в котором я очнулся. Минут через пять мне стало ясно, что я катаюсь по ничем не заполненному пространству размером примерно десять на шесть шагов. В одном месте я наткнулся на ступеньки — скорее всего, именно здесь находился выход. Следующие минут двадцать ушли у меня на то, чтобы обшарить пол в поисках подручного материала: я совершенно не собирался лежать здесь и покорно ждать, когда Мою участь решит тот, кто уже был со мной однажды не слишком любезен, если не сказать больше.

Суки.

Могли бы хоть в какую-нибудь подсобку кинуть: там наверняка нашлось бы что-то, что помогло бы мне избавиться от наручников...