Чужая игра для Сиротки (СИ)

—Матильда, вы право слово полагаете, будто меня в вас прельщает… хоть бы что-нибудь?  — улыбаюсь, но в душе охота вывернуть мясом наружу чью-нибудь тушу.

Она изумленно моргает.

— Уверяю, — держу ее лицо на расстоянии, но скорее, чтобы не поддаться искушению и не смять эти распахнутые губы своим ртом, — я предпочитаю женщин иного сорта. Более… — опускаю взгляд на ее весьма скромное декольте, к тому же, туго перетянутое плотной тканью платья, — соблазнительных и женственных. Угловатые не оформившиеся мальчишки вообще не в моем вкусе. Они мне глубоко омерзительны.

Матильда выдыхает.

Ее дыхание обволакивает мои губы, и тот умник внутри все-таки замолкает.

Потому что…

Звонкая и, вынужден признать, крепкая отрезвляющая пощечина, приводит меня в чувство.

Честно говоря, давно никто так лихо не давал мне по роже.

Нет, конечно, искры из глаз не валят, и голова не кружится, но я сразу вспоминаю, что происходит, кто передо мной и почему мне нельзя отпускать мысли слишком далеко из головы.

Хаос, я правда пялился на ее декольте?

И правда сказал, что у нее там все «не в моем вкусе»?

Пальцы, стискивающие упрямый подбородок мелкой бестии, разжимаются сами собой.

Отхожу назад и жестким взмахом руки указываю на дверь.

— Ради вашего же блага, герцогиня Лу’На, уходите так быстро, как только можете.

«Пока мои демоны не сожрали вас и не перемолотили ваши кости в труху!»

Матильда мешкает только секунду, но и этого времени мне достаточно, чтобы разглядеть в ее глазах что-то похожее на сожаление. Снова игры? Ничто и никогда не заставит меня поверить, будто той сопливой девчонке, которая хихикала, глядя на мои пытки, есть дело до того, насколько мне вообще комфортно ходить с побитой рожей.

Наверняка бы всадила в меня серебряный кол, чтобы уж наверняка подох.

Но когда она, подобрав юбки все-таки сбегает, и дверь за ней с чудовищным скрипом возвращается, я вдруг чувствую себя странно… опустошенным.

Особенно, когда взгляд случайно цепляется за книгу, которую Матильда обронила по пути.

Поднимаю, верчу в руках.

Это стихи какого-то тревожного и мнительного юноши, посвященные, очевидно, не менее тревожной и мнительной барышне, иначе зачем он в каждой строчке клянется беречь ее покой, сон и израненную душу.

Надо же, еще одна попытка состроить трепетную лань?

Я продолжаю сжимать книжицу, даже когда усаживаюсь в кресло и впитываю в себя тепло очага.

Не слишком ли много попыток играть в того, кем она не является, Рэйвен?

Слишком много просчетов, как для девицы, одержимой банальной местью.

Она же все-таки девица, пусть и излишне кровожадная, а не шпион.

Да, но.

Она дочь человека, которому почти удалось снять с Эвина корону.

И это тоже никак нельзя сбрасывать со счетов.

— Герцог? — голос маркизы, которая думает, что крадется бесшумно, совсем не застает меня врасплох.

Я слышал ее шаги еще когда она только подходила к двери, чувствовал удушливый и слишком навязчивый, как и она сама, запах ее духов.

— Маркиза, — отзываюсь только из вежливости, но головы не поворачиваю.

— Старый верный пес короля решил погреть свои косточки, — произносит голосом заправской соблазнительности, становясь прямо передо мной, и демонстрируя, как обычно, более чем завлекательное декольте. — Могу составить вам компанию.

«Только с закрытым ртом», — говорю мысленно, и тут же ловлю себя на том, что не хочу ее присутствия ни в каком виде. Даже в том, о котором накануне пару раз подумывал.

— Леди Виннистэр, называть меня старым псом с вашей стороны очень уж опрометчиво и смело.

— Ну, если мужчина предпочитает одиночество и скучное чтиво обществу свободной женщины…

Моим демонам все-таки нужна кровь, потому что раззадорившая их жертва бросила жирную кость и сбежала, и мои попытки посадить тварей на цепь абсолютно не увенчались успехом. Вся разница в том, что на одной хотелось разорвать платье, а другую просто хочется разорвать — в мясо.

Я встаю.

И когда Маркиза пытается прильнуть ко мне, за плечо разворачиваю ее, словно механическую куклу. Довольно грубо усаживаю в кресло, стряхивая пальцы со своего мундира.

— Герцог, а вот это было грубо, — кривит губы она, фыркая, как недовольная лошадь.

— Маркиза, — я говорю тихо, но она снова вжимает голову в плечи, уже помня, что таким тоном я обычно говорю все то, что не сулит ей ничего хорошего. — Старый пес короля не бросается на старые ничейные кости, даже если они сами приносят себя на блюде. Но если вам так одиноко и не с кем скоротать ночь, полагаю, среди гвардейцев Его Величества найдется парочка юнцов, падких на дамские прелести веселых вдовушек.

Маркиза так плотно поджимает губы, что ее рот как бы вовсе исчезает с лица.

Было бы славно, если бы она и дальше делала вид, будто его нет.

Это сделало бы меня почти немножко счастливым.

Глава сорок первая

Сиротка

За ночь я так ни разу и не смыкаю глаз.

Пытаюсь уснуть. Пытаюсь укрыться с головой, сделать вид, что в безопасности и вокруг меня нет ничего, кроме безопасных монастырских стен. Кто бы подумал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем я начну скучать по скучной и размеренной монастырской жизни?