Чужая игра

На какое-то мгновение полковнику показалось, что он попал в дурной, дешевенький театр абсурда, в котором со сцены с глубокомысленным видом произносят ничего не значащий набор слов. И тут же профессиональная память услужливо подсунула офицеру совсем недавнюю встречу с одним достаточно доверенным и крепко стоящим на собственных ногах человечком, которого-то простым словом «осведомитель» и называть как-то неудобно, примерно так же, как называть льва барсиком.

«… – Он никого не просматривает, не ведет досье, не ищет новые лица, – деловито, но с искренним недоумением рассказывал агент полковника. – Когда к нему обращаются, Зак просто идет куда-то: на вокзал, на улицу, в бар, – и там находит готовое лицо, именно то, которое требуется режиссеру или постановщику. Как он это делает? Загадка, конечно. Никто не понимает, поначалу даже думали, что Зак – подставная фигура, зиц-председатель, хотя такого у нас обычно не водится. Нет, проверяли. Никто за ним не стоит, почти все он делает сам, две девицы у него в конторе больше сидят для мебели, как и бухгалтер. Он же почти все дела свои не оформляет, берет наличными и очень любит драгметаллы – золото, платину, серебро. Короче, если вы хотите понять,какФеликс работает, думаю, потратите впустую немало времени, а вот если просто заказать кого-то через него, то лучшей кандидатуры в наших кругах не найти. Учтите еще – про соблюдение тайны, про секретность и прочее Зака можно не предупреждать. Мне иногда кажется, что это у него в крови…»

– Когда надо быть на Южном Мосту? – уже своим, ровным и спокойным голосом, в котором все-таки проскочили едва заметные нотки волнения, спросил полковник. – И где конкретно, если вы и это знаете?

– Думаю, лучше во второй половине дня, ближе к вечеру, – с легкой задумчивостью ответил Феликс. – На всякий случай, конечно – сразу после обеда, но и чуть позже тоже вполне приемлемо.

Изображая некую отстраненность от ощутимого даже на физиологическом уровне поскрипывания «шестеренок» в голове офицера, антрепренер достал из кармана сигареты, подкурил и, вспомнив, что пепельница спрятана в одном из ящиков стола, с огорчением снял кофейную чашечку с блюдца. «Хельга будет фыркать, – подумал с неожиданной грустью Феликс. – Не любит она смывать пепел и выбрасывать окурки с посуды».

– Какие у вас планы на сегодня? – наконец, задал вопрос полковник, видимо, что-то просчитав, скоординировав в своей голове.

– Какие-такие планы? – искренне удивился Зак. – Я вообще живу без планов, и работаю – тоже.

Но, заметив вновь наливающийся злобной агрессией взгляд собеседника, все-таки поправился:

– Пожалуй, буду отдыхать весь день и всю ночь. Парочку заказов от своих постоянных клиентов я успел выполнить, да и вас, экселенц, кажется, ублажил, как следует ублажать в таких обстоятельствах. Получается, «мы славно поработали и славно отдохнем…»

Полковник нервно улыбнулся и жестом попросил Феликса ненадолго замолчать. Впрочем, антрепренер и сам достаточно чутко улавливал ту грань, за которой заканчивались дозволенные шутки и легкое непринужденное общение. Его гость по-хозяйски снял телефонную трубку и, привычно прикрывая ладонью набираемые цифры, соединился с кем-то, явно подчиненным:

– Что у нас с вертолетными площадками у Южного Моста? И где это? Понятно, годится. Хорошо. Забронируй нашу «вертушку» на завтра, с утра… Отзвонись, как все уладишь.

По логике и собственному представлению антрепренера полковник должен был сказать в завершение разговора: «Доложись», но, видимо, военизированность секретных служб была не настолько всепоглощающей, подобной армейской.

Офицер, положив трубку на место, удовлетворенно потер руки. Кажется, он моментально забыл и собственную злость в отношении поведения Феликса, и некую растерянность из-за долгого отсутствия результатов работы антрепренера, грозившую перейти в неопределенность.

– Поступим так, – непонятно то ли предложил, то ли уже распорядился полковник. – Вы, господин Зак, отдыхаете до завтрашнего утра.