Чужая колея

Павел несколько раз звонил брату, чтобы узнать, как проходит лечение, как настроение, не нужно ли что-то привезти, но Роман в телефонных разговорах был немногословен, отделывался дежурными ответами: «Все нормально, терпимо, жить можно», однако тон этих ответов настораживал – голос звучал подавленно и наводил на мысль о глубокой депрессии. Зато весьма многословна оказалась позвонившая как-то вечером Елена. Не поздоровавшись, без всяких предисловий и подготовки она выдала визгливый истеричный монолог, смысл которого сводился к тому, что он, Павел, засадил своего брата в какую-то зону, прикрывающуюся медицинской вывеской, что Рому там мучают, что ему плохо, что нет больше сил терпеть садистские процедуры и жить по чудовищному лагерному режиму и что если он оттуда сбежит, то будет абсолютно прав, и вообще еще не понятно, с какой целью Паша выбрал именно это заведение, не спросив ее, законную жену, но если он планировал избавиться от брата, чтобы прибрать к рукам его бизнес, то сильно просчитался. Павел выслушал все молча, понимая, что возражать или хотя бы пытаться вставить слово бесполезно – Лена явно пребывала в невменяемом состоянии, – лишь воспользовался моментом, когда она на секунду замолчала, очевидно, переводя дыхание, коротко поинтересовался: «Это все?» и спокойно добавил: «Когда придешь в себя – позвони, все обсудим».

Конечно, к Роме нужно было хотя бы раз съездить, это единственное, в чем Лена оказалась права, а то действительно получается – сдал брата, словно в исправительное учреждение, сбагрил с рук и за все время ни разу не проведал. Смутное чувство вины, которое Павел испытывал в последние недели, только усилилось после звонка невестки, но, вспомнив, что происходит сейчас на работе, вспомнив беспокойство за Артема, который явно куда-то вляпался, он почувствовал, как это чувство вины постепенно сменяется раздражением. В конце концов, это он, Паша, подсаживал брата на наркоту, заставлял неделями не появляться в офисе, все больше запуская дела, или, может быть, это он отучил Дениса нормально общаться с собственным отцом, он вымещал на семье бешенство, вызванное отсутствием дозы? Взрослый мужик сам довел себя до такого состояния, а Паша честно пытался его вытащить и сделал для этого все, что мог. Аргументы выглядели сильными и звучали логично. Если бы дело не касалось родного брата…

* * *

Только что закончилось большое совещание, единственной темой которого стало предстоящее через два дня открытие нового магазина. Кроме главбуха, юриста, старшего товароведа и двух самых опытных управляющих присутствовали бойкие девчушки из пиар-агентства, нанятые для организации и широкого освещения акции.

– Павел Николаевич, я еще нужна?

Товаровед Наташа, которую Павел привлек сегодня для исполнения функций секретаря, озабоченно просматривала исписанные листы тетради, с тоской представляя себе, как, готовя протокол совещания, будет приводить эту торопливую писанину в удобоваримый вид.

– Нет, Наташ, иди работай. С протоколом не торопись, до завтра терпит.

Оставшись один, Павел загрузил в телефоне почту, быстро просмотрел сообщения, убедился, что ничего важного не появилось, и машинально открыл новостную ленту. Просмотр новостей, до большинства из которых ему не было никакого дела, давно уже вошел у него в привычку, превратившись в некий ритуал, позволяющий отключиться от текущих проблем.

Шла четвертая неделя с момента начала мощной, хорошо подготовленной, запущенной с разных сторон атаки на его бизнес. Через два дня он открывает новый магазин – не только самый большой в сети «СвеАрт», но и самый крупный в городе. Все будет выглядеть весьма помпезно – аниматоры, воздушные шары, подарки, скидки, театрализованное шоу, но грустная ирония заключалась в том, что за время подготовки этого праздника, призванного демонстрировать успешность и бурное развитие бизнеса, он умудрился потерять три самые доходные торговые точки. Инспекторы Роспотребнадзора не даром ели свой хлеб – магазины были закрыты за «грубые нарушения санитарных норм вплоть до устранения указанных нарушений» с присуждением крупного штрафа за каждый из них. «Интересно, – невесело размышлял Павел. – Сколько времени может занять устранение нарушений, которых нет? Что-то мне подсказывает, что процесс получится небыстрый».

Телефон, поставленный во время совещания на беззвучный режим, резко завибрировал в руках, и на экране высветился номер главврача клиники, в которой лечился Рома. Павел положил аппарат на стол, пододвинул к себе пепельницу, достал сигареты, закурил, жадно затянувшись и выпустив в потолок ровную струю дыма, с ненавистью взглянул на телефон, продолжающий лихорадочно дрожать и медленно смещаться под действием вибрации по ровной поверхности стола, неохотно взял его в руки и принял вызов.

– Павел Николаевич, добрый вечер.

В голосе доктора не было и тени вкрадчивого добродушия, с которым он встречал новых платежеспособных клиентов. На этот раз врач был настроен на жесткий разговор и явно собирался сделать бескомпромиссное заявление.