Чужая корона

Здоровенный и кряжистый мужик в одном переднике на голое тело выдвинулся откуда-то снизу, быстро сдернул с доходяги остатки одежды, швырнул в камин. Так это же палач, не иначе. Вот у столов его коллеги, клещами здоровенными щелкают. Два дистрофика, лысых как коленка, в таких же фартуках, как и их главный. Широкий таз с мутной водой рядом, здоровенные деревянные ведра, вроде бы пустые, отсюда не видно, какая-то непонятная конструкция, напоминающая гимнастического «козла».

Из-под нас кто-то двинулся. Шаг, другой, третий… Кто-то сухонький такой, с редкими волосами, зачесанными назад, на затылок. Очень знакомый камзол, очень знакомый… Тонкая золотая вышивка, прямая как палка спина…

Граф Урий, будь он неладен.

Привязанный поднял голову, что-то сказал, я не расслышал. Граф Урий покивал головой, вверх-вниз, вверх-вниз. Потом сделал знак, к доходяге подступил самый здоровенный, палач. Помощники услужливо придвинули к нему поближе стол с острым и тупым инструментарием, раздули небольшую жаровню.

– Начинайте, – скомандовал граф Урий.

Палач подошел ближе и пару раз двинул привязанному под дых. Легко вроде, но от такой туши получить – мало не покажется. Как только привязанный набрал воздух, палач добавлял ему еще, вроде бы не сильно, но ощущения не из приятных. Я как-то раз пропустил удар в дыхалку, так и повалился, пытался вдохнуть, и не скоро у меня это получилось. Больно и легкие, кажется, сейчас разорвутся.

Тем временем развлечение внизу продолжалось. Палач быстро накинул на шею жертве ремешок с деревянным чурбаком, кляп. Легко хлопнул его ладонью в низ живота, добившись хриплого вопля, и добавил под ребра.

– Ну, расскажи его светлости, – прогудел палач.

– Ублюдок, – сказал привязанный громко, на весь зал. И выдал такую тираду, что я понял только отдельные слова. Что-то про маму, что-то про папу, что-то про бабушку и еще много чего про графа Урия. Граф как не заметил, все так же стоял, кивал головой.

Палач оглянулся, вздохнул. Щелкнул пальцами, к нему подбежал подручный, выдал небольшую дубинку, поклонился и убрался подальше.

– Свету дайте побольше, – распорядился граф Урий. – Еще раз увижу, что на факелах экономите, сами сюда ляжете… Да и рот ему закройте до времени. И инструменты подготовьте.

Помощники засуетились, бросились расставлять по стенам факелы, чиркать зажигалками. Через пару минут стало относительно светло. В рот привязанному сунули кляп, окатили тело водой, один помощник палача протирал инструменты какой-то мокрой тряпкой. Странно, зачем? Чистая вроде… Вот, еще из пузырька чем-то поливает и снова трет. Полироль, что ли?

Сваливать бы отсюда надо, но я банально боялся дергаться. Конечно, потолок-то у них в тени должен быть, если вверх смотрят, то свет от факелов должен их слепить… Но лучше сидеть тихо. Начнешь дергаться, то услышат, заметят, а там…

Твою мать, это же надо так вылезти! Прямо в пекло. Не знаю, что будет, если меня тут заметят, но выяснять как-то не тянет. Может так выйти, что поркой и домашним арестом не отделаюсь.

Граф Урий оттолкнул палача, подошел поближе, не глядя схватил со стола изогнутый нож, маслянисто блеснувший светом факелов. Парой скользящих, легких и опытных шагов оказался около распятого на стене человека. Что-то такое сделал непонятное, я не заметил, да и не хотел как-то смотреть.

Человек зашелся. Кричать он не мог, рот ему затыкал деревянный кляп, истершийся от долгого использования.

– Ну, а так что скажешь?

Человек дико замотал головой.

– Ах да, не можешь! Ну да ничего. Сейчас…

Граф Урий говорил, но я не слушал. Я уже проклял все, что только можно. И свой хитрый план искать этот выход из замка в том числе. И даже дурное свое любопытство, которое меня привело вот сюда, в ледники эти. Не говоря уж про то, что вынудило меня спать в том мире, а просыпаться в этом.

Спрятал лицо в ладонях, подержал немного, надавил пальцами на виски, резко приказал себе успокоиться. Представил, как навожу на графа Урия прорезь прицела. Затылок с начесом оказывается надет на расплывающуюся поначалу среднюю черточку буквы «Ша», подается спусковой крючок под моими пальцами, пружинит, слабина выбрана, механизм напряжен, еще чуть, еще миг, и курок срывается с места, толкает боек, боек коротко бьет в капсюль, тонкий луч огня проникает в патрон, и пистолет презрительно плюет пулей в уродца, подпрыгивая в моей руке вверх. Даже ощутил легкое напряжение в тех мышцах, которые должны вернуть оружие на место, и представил, как граф Урий валяется в луже крови, а «Чезетта» красуется всем своим заточенным, отработанным годами конструктивным совершенством, спрашивая: «Ну как, хозяин? Хорошо я его, а?» – «Да хорошо!» – отвечаю я.

Действие внизу продолжалось. Обзор хороший, граф Урий сам по себе мелкий, да и отходит в сторону постоянно, помощники палача подают ему предварительно протертый инструмент. Камзол он давно сбросил, оставшись в белой рубашке до середины бедер и в лосинах. Палач посапывает рядом, услужливо что-то подсказывает, такое впечатление, что руку направляет.

Ну что за удовольствие-то вам такое обоим, человека пытать?