Чужая корона

— Нет, — отвечает дед Бурак, — не диво. Потому что разве Цмок не видел, что ты, Демьяшка, простой человек, подневольный, что ты Сымоновы приказы исполняешь? Это же не ты, Демьяшка, а это он, Сымон, хотел ему шкоды наделать. Вот Цмок его и поучил!

— А меня?

— А тебя он гайдукам оставил.

— Каким гайдукам?

— Сымонским. Они, чую, к нам уже почти доехали. Чую, только солнце встанет, и они уже будут здесь, будут тебя искать. Так что беги, Демьяшка, обратно в дрыгву, покуда они тебя не зацапали.

И войт:

— Беги, Демьян, ховайся, мы тебя не выдадим. Доброе ты дело сделал, старого нелюдя распотрошил, а теперь мы тебе добром отплатим — гайдукам на тебя не покажем!

И остальные наши, даже Рыло, говорят:

— Беги!

Одна моя молчит, только трясется. Я сижу, не встаю. Войт строго говорит:

— Демьян, гляди, уже светает. Спалят деревню гайдуки!

Тогда я встал, к лежанке подошел, спящих малых по головам погладил, после к моей подошел, обнял ее при всех, так и сяк поцеловал, говорю:

— Я буду в старой хованке. Пусть потом малой ко мне придет и принесет чего горячего перекусить.

Она кивает — принесет. Я тогда к образам повернулся, поклонился — и вышел из хаты и опять пошел в дрыгву, в нашу старую хованку.

Хованка у нас большая, на все наши шестнадцать дворов. И старая — она у нас еще с тех лет, когда наши деды сперва здесь с панами бились, после ходили на Глебск, а после опять здесь от панов ховались. С того давнего времени мы редко там бываем. В последний раз мы всей деревней там были тогда, когда у покойного князя Сымона, земля ему колом, жена померла, он тогда сильно разъярился, и все, у кого голова на плечах, старались ему лишний раз на глаза на попадаться. А так, по одному, чаще бываем: то не ту зверину подстрелишь, то не ту древину завалишь, то чем-нибудь еще не угодишь — и тогда беги, ховайся в хованки. А место там привольное, высокое, там чистый осинник, грибы, гадов мало.

Вот я пришел на те хованки, нашел нашу землянку, прибрал ее, натаскал свежих веток, устроил лежанку помягче, лег на рабочий правый бок, думал соснуть до полудня, покудова мой малой принесет поесть горячего…

А не спится мне, и все! Лежу, ворочаюсь. А если не ворочаюсь, тогда лежу и слушаю…

А слушать — это еще горше! Вот сперва слышу — прав был дед Бурак: явились гайдуки, их пятеро, все на конях. Шум по деревне, гвалт, кони храпят, свиньи визжат и все такое прочее. Потом малость стишилось. Это, думаю, они ко мне в хату зашли… А вот, слышу, вышли, мой Тузик аж зашелся орехом. Это, надо понимать, они пошли грабить подворье. Пусть, думаю, грабят, лишь бы людей не трогали… Но вот, слышу, добрались и до людей. Кого это? Вроде как Ахрема взялись сечь. За что его? А, за то, что мой сосед… Потом, слышу, дальше пошли. У Трахима, слышу, свинью режут…

Ну, и так дальше, и так дальше по деревне. Ничего такого особенного те гайдуки не вытворяют, а как всегда, когда они приходят. Такова она наша, простых людей, доля, думаю. Лежу, уши заткнул…

Не лежится! Сел, смотрю по сторонам. Вижу, в углу коса стоит. Ржавая. Но не такая коса, чтоб косить, а такая, с какими наши деды когда-то на Глебск ходили — она на манер пики перекована. А какая, я думаю, ржавая! Это непорядок. Встал я, взял ту косу, поискал нужный инструмент, стал ту косу в порядок приводить: сперва ржавчину сбил, после отклепал, после навел лезо. Стала добрая коса! И, из землянки смотрю, скоро полдень, скоро придет малой Демьян, принесет мне горячего, а то вон как кишки разыгрались, бурчат! А эти пускай себе грабят, нам к этому не привыкать, так думаю. А после вдруг…

Га, думаю, а почему это пусть грабят?! Кто они такие, чтоб над нами измываться? А мы им кто, быдло?! Нет, мы не быдло, мы люди, мы простые, как сама земля простая, мы от этой земли, это наша земля, а они не люди, а собаки княжьи — кости за ними подбирают, миски за ними вылизывают. А к нам приперлись как паны! А я, дурень, сижу как пень, молчу и все это терплю. Да и как я все это терплю, если я никогда ничего не боюсь, если я даже на самого анжинера не побоялся лопату поднять!..

Га, тьфу! Как только вспомнил я про того анжинера, так сразу стишился. Сам себе думаю: сиди, Демьян, молчи и никуда не суйся, вон какой на тебе грех — на анжинера замахнулся! А если этот анжинер и вправду есть сам Цмок, тогда как быть? Но зато если…

Га! Сижу и не знаю, что делать. А там, слышу, шуму все больше и больше. Сижу, зубы стиснул, молчу. Коса стоит в углу. Ат, добрая коса, прямо мне по руке!..