Чужая месть

— Все случилось на удивление буднично, — ответил сквозь зубы Антонио, которого не особо радовало слишком уж близкое соседство с беролаком, сидящим с ним буквально плечом к плечу. Да и вообще не особо приятно пахнущий казак был явно не в его вкусе. — Вас притащил рикша на своей таратайке. А ему ваше потрепанное тело загрузили какие-то неизвестные личности, сунув неплохую плату и указав на наше посольство. Хорошо, что он, взяв деньги, не сбросил вас в какой-то вонючей канаве.

Да уж, действительно хорошо. Никогда не любил состояние беспамятства и не понимал, зачем нужно надираться так, что узнаешь о вечерних приключениях только на следующий день из уст более памятливых собутыльников. Зачем вообще тогда пить, если не сохранять в памяти самые пикантные моменты?

Больше тем для обсуждения у меня не нашлось, и в аэропорт Пекина мы прибыли, сохраняя дружное и угрюмое молчание.

Паромобиль без задержек проехал явно предупрежденный о нашем появлении блокпост и подкатил к причальной мачте. Над нами нависла немалая громада «Стремительного».

Интересно, успели авиаторы соскучиться по мне, особенно лейтенант Митрохин? Даже не знаю, как теперь быть с Леонардом. Ну не сидеть же ему весь полет в чемодане. Думаю, княжна не допустит такого издевательства над понравившимся ей животным.

Узнать, насколько соскучился по мне экипаж дирижабля, так и не удалось. Сразу после подъема на лифте меня проводили в знакомую каюту и тупо заперли.

Дернув пару раз ручку двери, я равнодушно пожал плечами, выпустил Лео из чемодана и лег спать. Последние дни выдались очень беспокойными и скупыми на сон, так что уснул я очень быстро.

И кто бы сомневался, что практически сразу же придется проснуться. Мой опыт воздушных путешествий подсказывал, что мы уже в небе, но раньше в выделенной мне каюте не было так свежо. И все же не это заставило меня проснуться, а странно тихое и какое-то нерешительное подвывание кота. В этот раз мне даже не дали дернуться.

Да и куда тут дергаться, если даже сглотнуть страшно: кадык подпирает острейшая кромка кинжала. Теперь понятна нерешительность Лео. Сообразительный кот просчитал, что лишний шум лишь подвигнет незнакомца на резкие движения. А они сейчас крайне нежелательны для целостности моей шкурки.

Впрочем, насчет незнакомца я погорячился. Лица этого китайца я опознать не мог, но был уверен, что передо мной лишившийся своей возлюбленной ракшас. А учитывая, что причиной его личной трагедии являюсь именно я, оставалось только гадать, почему он еще не вскрыл мне глотку.

Неужели готовит последнее слово?

Так оно и оказалось, хотя блеснуть красотой слога китайцу не удалось:

— Я не мочь мстить Ихей. Я мочь мстить ты.

Не очень складно, но вполне понятно.

— Не нужно мне мстить, — просипел я и понял, что выбрал неверную тактику, так как не увидел в глазах китайца понимания. — Ты не мстить я. Мы… ты и я мстить Ихей.

Не знаю, что он от меня хотел услышать, возможно, слова, дающие повод не брать грех на душу. Если так, то мне срочно нужно дать такой повод столь нервному и резкому парню.

Но только как?

Этот же вопрос был написан на лице китайца, но с другим подтекстом. Да и вопросительные интонации в его быстрой тарабарщине говорили о том же.

Думай, Игнат, думай! Стоп, кажется, есть одно слово, мелькнувшее в нашем разговоре с переводчиком:

— Ханьдзи, — просипел я и для убедительности чуть приподнял руку, делая движение пальцем, будто что-то пишу.

Вот спрашивается, почему бы не подучить с переводчиком китайский? Хорошо хоть запомнил слово, означающее общее понятие письменности.

Наконец-то нож отодвинулся от моего горла, и я смог нормально сглотнуть, а также осмотреться. Сразу стало понятно, как оборотень оказался в моей каюте. Он выворотил иллюминатор из не очень-то прочной стены. Но непостижимо — как он сумел втиснуться в такой узкий проем?

Да потому что кошка, блин! Этим же можно объяснить странную нерешительность Леонарда. Неужели здесь есть какая-то звериная иерархия? К волколакам кот не испытывал ни страха, ни почтения, а сейчас вот сидит понурившись и тихо подвывает каким-то своим кошачьим горестным мыслям. Не исключено, что и о появлении ракшаса он оповестил вовремя, но моя усталость стала причиной теперешнего бедственного положения.

Кикимору мне в тещи! Нашел время для погружения в размышления, особенно учитывая, что к нехорошо сверкавшему кончику кинжала присоединился недобрый взгляд дула револьвера.

Я, не делая резких движений, открыл лежащий на столе планшет и достал блокнот. Даже если бы внутри находился мой двуствольник, хвататься за него вместо карандаша было бы форменным самоубийством — в таких условиях против ракшаса шансов у меня нет никаких. Так что нужно как-то договариваться.

Открыв блокнот, я приготовился шокировать китайца своими художественными талантами. Сначала нарисовал кривобокого человечка и, ткнув в него пальцем, обозначил словом из куцего словарного запас китайца:

— Я.

Затем дорисовал некое привидение и добавил:

— Ши Киу.