Чужая Москва

– Ага, – глухо сказал я в рукав – и только сейчас заметил, что он в крови. Блин, в горячке не заметил, что ныне покойный Миха всё же задел меня последним выстрелом в своей жизни. Как обычно, боли не было. Она вообще редко случается в бою, если только крупный нервный узел пуля не задела. Если же задела, то сначала дёрнет, будто током шибануло. И лишь потом, через несколько секунд рубанет по нервной системе как следует, посылая в мозг истерические болевые сигналы и срочно требуя передвижной госпиталь, постельный режим, профессора медицины в качестве доктора и грудастую медсестру для услаждения взора раненого, а может, и не только взора.

Я пока ничего не чувствовал, только левый рукав вдруг стал очень теплым, почти горячим. Значит, течет, родимая. Что порвано? Вена? Артерия? Сосуд? Не знаю… И нет времени узнавать. Надеюсь, ткань рубашки залепит рану и временно приостановит кровотечение. Блин, даже жгутом руку перетянуть некогда. Потому что занят я – открыв дверь, убиваю убийц, возле ног которых валяется несколько свежих трупов…

Они улыбались, стоя возле стены. Довольными улыбками счастливых людей, хорошо сделавших свою работу. Их было трое. Два парня и девушка, каждому лет по двадцать пять, не больше. И у каждого в руке такой же пистолет, как у меня. Стоят себе, рассматривая что-то в ноутбуке…

Они ожидали увидеть Миху. А увидели меня. И среагировали быстро. Очень быстро. Но недостаточно быстро, потому, что я уже входил в офис с пистолетом, поднятым на уровень их голов, а они лишь ждали Миху, уверенные в собственной безопасности.

Поэтому, когда они начали стрелять, они были уже мертвы. Все трое. Они падали, отброшенные к стене моими выстрелами, а их пули, выпущенные в меня, били в потолок, разбивая на мелкие кусочки белые пластиковые панели. Одна из пуль ударила в светильник, брызнувший во все стороны осколками стекла. Другая просвистела возле моего уха, обдав мочку струей раскаленного воздуха…

И на этом всё закончилось. В офисе лежали восемь тел. Пятеро убитых сотрудников конторы и трое убийц, с лиц которых так и не сползли счастливые улыбки.

Я достал из кармана аптечку, привезенную с зараженных земель, и первым делом перетянул руку выше локтя. Что с ней – гляну потом. Сейчас меня больше интересовали трупы.

У одного убийцы голова сохранилась лучше всего: пуля вошла в глаз. При таких ранениях часто затылочная кость остается на месте. Кусочек свинца почти не теряет в скорости, проходя сквозь мягкое глазное яблоко и хрупкую слезную кость, поэтому случается, что выходное отверстие на затылке совсем небольшое. Двум другим повезло меньше – там пули вошли в лоб, деформировались, замедлились в полете и вынесли на выходе всё, что смогли вынести. Кровь, мозги, осколки черепа на стене… Хорошо, что в фильмах всё это предпочитают не показывать в подробностях. Ибо даже зрителя, искушенного в кровавых ужастиках, может стошнить прямо в кинотеатре.

Четвертый труп выглядел вполне благопристойно. Только на месте глаза красно-черная дырка, а так вполне даже ничего. Сразу видно, интеллигентный был при жизни человек. Галстук, пиджак, проглаженные стрелочки на брюках, густо залитые лаком волосы зачесаны назад. Можно, конечно, предположить, что убийца вырядился в костюм, дабы замаскироваться, слиться с толпой деловых людей. Но я уже знал, что это не так. Мне нужно было лишь удостовериться.

И я удостоверился, отодвинув длинным пистолетным глушителем прикрывающую ухо сбившуюся прядь лакированных волос.

В ухе трупа торчал гаджет.

Я положил пистолет на пол, выщелкнул из кармана «шестерку», подцепил нейрофон кончиком клинка…

Не тут то было! Гаджет словно врос в череп мертвеца.

Я ковырнул сильнее. Из уха полилась темная, тягучая кровь, но нейрофон сидел крепко. М-да, не соответствует увиденное рекламе, где гаджет легко и непринужденно вынимается из уха и вставляется обратно. Может, это реакция на смерть? Но у мертвой Анжелики я довольно свободно вытащил нейрофон из уха. Странно…

Мои размышления прервал какой то звук, раздавшийся в коридоре. Словно там кого-то душили. Я одной рукой сложил нож, сунул его обратно в карман, подхватил пистолет и ринулся к двери, уже понимая, что совершил досадную ошибку. Зачищать помещение нужно полностью и сразу и лишь после этого рассматривать трупы. В моем случае стоило после расстрела группы боевиков пробежаться по всем офисам и посмотреть, не остался ли там еще кто-то. М-да, расслабляет цивилизация, вид гражданских людей в галстуках, целых зданий, работающих лифтов… На зараженных землях я бы так не лоханулся. Но теперь уж ничего не попишешь, придется действовать по ситуации.

Я пинком распахнул дверь офиса – и присел, пропуская над головой пулю. И не выстрелил в ответ, лишь катнулся вперед, а после из полуприседа метнулся в сторону, чтобы не попасть под второй выстрел боевика, стоящего посреди коридора. При этом стрелок довольно грамотно заслонялся Фёдором, бледным как полотно от страха. Боевик держал его свободной рукой за шею, пытаясь одновременно поймать меня на мушку.

Но второго выстрела не последовало.