Чужая невеста

– А чему тут радоваться? – сложила руки на груди. Одеваться точно нужно было теплее. Не представляю, как можно было не догадаться, что если идешь смотреть хоккейный матч, то на трибунах может оказаться несколько прохладно. Топик без рукавов стал явно не лучшим выбором на этот вечер.

– Ну я даже и не знаю, – протянул мужчина соблазнительно. – Давай считать. У нас отличные места. Это раз. Рейнджеры ведут. Это два. И три – здесь весело.

Джеймс, кажется, искренне пытался заразить скучающую меня своим позитивом. Только у меня настроения чем-либо заражаться, тем более от этого мужчины, не было. Хотя, возможно, стоит признать – все труднее и дальше продолжать хмуриться, когда тебе настолько широко и искренне улыбаются. Это чистая физиология. Или психология, не знаю как правильно. Читала где-то статью по этому поводу – вроде как, если тебе улыбаются, ты рано или поздно тоже начнешь это делать. Инстинктами заложено. На любом континенте, в любом самом изолированном от остального мира племени, проявление эмоций у всех людей одинаково. Так что нужно быть конченой стервой, чтобы совсем не перенять толику всеобщего сумасшествия.

Я поджала губы, клятвенно обещая себе, что не буду получать удовольствия от времени, которое проведу с Джеймсом. Мне вообще сейчас должно быть стыдно, что я обманула Конрада и отправилась на развеселые гулянья с другим мужчиной. Так что если я начну еще и наслаждаться этим вечером, то не знаю, как потом буду договариваться с собственной совестью.

– Я даже не знаю, кто из них рейнджеры, – призналась честно. Хоккей ни разу в жизни не смотрела. Да и вообще, единственный спорт, к которому я имела хоть какое-то отношение – это школьный футбол. И то, откровенно говоря, мы собирались на трибунах с девочками только для того, чтобы поговорить о мальчиках.

– И я все равно ничего не вижу. Да и не понимаю, на что там смотреть? Двадцать взрослых мужчин катаются по льду, машут палками и пытаются попасть по черному кружочку.

– Во-первых, – возразил Джеймс. – Их не двадцать, а двенадцать. И катаются только десять. Вратари в основном стоят на воротах…

Спасибо, Капитан Очевидность.

– Во-вторых, если ты встанешь, тебе станет лучше видно, – прежде чем я успела вцепиться в сиденье, Джеймс подскочил на ноги и рванул меня за собой. И не просто рванул – обхватил за талию, поднял меня в воздух, будто я ничего не весила, и поставил на сидение, так что я возвысилась над остальными зрителями в нашем ряду на целую голову минимум.

Заложенные с детства правила хорошего поведения велели мне тут же спуститься на землю, но любопытство все-таки одержало пальму первенства. Последние полчаса я видела только несколько не самых приятных задниц в потертых джинсах, которые постоянно качались перед лицом.

С новой точки обзора, Меддисон Сквер Гарден стал выглядеть куда приятнее. И теперь я однозначно поняла, почему Джеймс предпочитал проводить матч стоя.

– Ничего не происходит, – заметила я осторожно, указывая на лед. – Они уже закончили? Можно идти домой?

– Нет, это только перерыв, – Джеймс не смог меня обрадовать. И я чуть не застонала от разочарования. – Скоро продолжим. Тебе принести чего-нибудь?

– Что?

На лед выехала группа чирлидерш в коротких красных юбках, и толпа фанатов взревела, так что я ни слова не расслышала, что там Джеймс произнес последним.

– Тебе чего-нибудь принести?! – прокричал он мне прямо в ухо. Горячее дыхание лизнуло мою кожу, по спине пробежали мурашки. Инстинктивно отшатнулась в сторону, не понимая – почему каждый раз я так реагирую на этого мужчину. Он вызывает во мне какой-то животный страх. Коварное, до ужаса скользкое «а что если?…» проскальзывает в мыслях, заставляя держаться от Джеймса подальше. Не хочу узнавать ответ на этот вопрос. Для полного «счастья» не хватало действительно подхватить предсвадебный мандраж и пуститься во все тяжкие.

– Соду, хот-дог?

– Попкорн! – крикнула я в ответ. Трибуны гудели, но даже они не могли перекрыть оглушающие басы бодрой песни, под которую десять девушек на льду начали взмахивать пушистыми помпонами, чтобы завести публику еще сильнее.

– Боже, кто есть попкорн во время хоккея, женщина? – Джеймс опять оказался слишком близко. Но иначе я бы просто не услышала, что он пытается мне сказать. – Ты знаешь, что ты извращенка?

Я? Это я извращенка? Если это так, что страшно подумать, кто такой Джеймс Питерс.

– Тогда давай доги. Стой! – окрикнула мужчину и схватила его за руку, до того, как тот успел убежать за закусками. – У тебя же «отпуск». Я схожу.

Хотя бы ненадолго окажусь в тишине. Да и без всех этих калорийных угощений.

– Не-а, я угощаю, – покачал головой Джеймс, отвергая мое предложение. – Ты не успеешь. Перерыв скоро закончится. А я лучше ориентируюсь здесь и успешнее расталкиваю народ в очередях. Жди, я быстро!

Ускакал.

Оставил меня одну стоять на сидении. Как дуру.