Чужая осень (сборник)

А чтобы сделать нашу встречу более приятной, открываю верхний ящик письменного стола и выбираю, каким бы сувениром его порадовать. С Уголовным кодексом у нас отношения дружеские, потому что в доме нет огнестрельного оружия, а из холодного располагаю только секачом, которым никогда не пользуюсь. Впрочем, это оружие продают кому угодно в любой базарной лавке. А вот «дубинка» оружием не считается, потому что выбрасывает она из весьма условного ствола не тупорылые пули, оставляющие заметный след в жизни человека, а всего-навсего нервно-паралитический газ, но главное — оружием никак считаться не может, в кодексе об этом нет ни слова. И захватываю ее с собой только из уважения к заслугам мастера спорта Анатолия Аржанова, не тем, о которых когда-то писали газеты, а совсем другим — о них знает очень узкий круг лиц. Хотя уверен, что в открытом бою боксер может отразить только два моих удара, нанесенных в течение секунды. Два из трех. Но в том-то и дело, что Толик стреляет быстрее, чем соображает, а против его автоматической «беретты», заботливо снабженной уродливым конусом глушителя, любой прием каратэ может показаться детским копошением, особенно с расстояния нескольких метров. Правда, и ножом я владею лучше, чем бывший напарник, но сейчас моя почти интеллектуальная работа не предусматривает даже намека на совмещение с физическим трудом.

Поэтому надеваю не стесняющую движений замшевую куртку «стратос» с отстегивающимися рукавами, за которой сейчас гоняется вся страждущая молодежь, мечтающая только о самоутверждении, прикуриваю сигарету от громоздкой зажигалки, прячу ее в карман, примыкающий к подмышке, допиваю остатки кофе, смениваю тяжеловатые кроссовки «тренинг» на более легкий «адидас», прихватываю огромный альбом Ильи Глазунова, напечатанный в Италии, и уже через двадцать минут, минуя подъезд старого дома, уставленный урнами с пищевыми отходами, щедро пересыпанными битым стеклом и кусками фанеры, стою перед облезлой дверью крохотной квартиры, прислушиваясь, пытаясь понять — один ли в своей берлоге этот красавец или вместе с ним находится там еще какой-нибудь интеллигент, из всех видов развлечения предпочитающий тупое созерцание опорожненной бутылки.

За дверью тишина, как будто обитатель квартиры вымер еще до динозавров. Осторожно стучу и слышу звуки его давно знакомой шаркающей поступи. Наверное, когда человек, открывая дверь, вместо «здравствуй» получает удар, заставляющий усомниться в силе притяжения и некоторое время лететь в пространстве, сбивая на своем пути стулья, он крайне удивляется. Впрочем, высказать удивления я Аржанову не даю, и, плотно прикрывая за собой дверь, тут же продолжаю предварительную часть визита при помощи пятки правой ноги, направленной в лоб пытающегося подняться Толика. И пока он находится в состоянии активности туго спеленатого младенца, подтягиваю его к окну и нейлоновой удавкой затягиваю запястья за спиной, предварительно пропустив шнур между секциями батареи водяного отопления. Теперь, если хозяину квартиры захочется по каким-то причинам приблизиться ко мне, ему нужно сперва всего лишь оторвать эту металлическую гармошку, но, кажется, такой подвиг ему уже не по силам.

И пока мой бывший напарник приходил в себя, почему-то стало жалко его, как будто не Толик подпирал своей спинищей батарею, а я сам. Жил себе хороший парень, успешно занимался спортом, пригласили сразу в несколько вузов, он и выбрал тот, который тренер посоветовал. В институте, понятное дело, преподаватели от такого студента не были в восторге, но спорткафедра легко улаживала все вопросы, диктовавшиеся сессиями, а Толик исправно молотил на рингах своих противников во славу родного института и общества «Буревестник», чуть было не выполнил норму мастера международного класса. Только несведущие считают, что у боксеров меньше извилин, чем у них. Однако Толик в этот неудачный пример явно вписывался, а значит, далеко пойти не мог. А потом жизнь круто изменилась — диплом вроде бы есть, а о специальности представления нет, тренер интерес потерял, исчезли талоны на питание и прочие материальные блага, и нужно было подумать самому о будущем, человеку, который привык, что все заботы о нем берет на себя тренер-представитель и администратор команды. В прошлом оставалась жизнь без особых хлопот, сменяющие друг друга города, гостиницы, рестораны, спортивные комплексы, промежуточные звенья самолетов, поездов, автобусов, возможность не задумываться над тем, что будет завтра. Завтра наступило неожиданно и к встрече с ним Толик не был готов. Он опускался все ниже, начал пить, и наверное, лет через пять — десять истлел бы, как папиросная бумажка, но тут его подцепил Горбунов, устроил для вида грузчиком, и началась у бывшего боксера новая жизнь, та самая, которую ведут некоторые люди, занимавшиеся прежде силовыми видами спорта при таких деятелях, как Веня или его приятель Горбис, выколачивающий с помощью своих толиков карточные долги из незадачливых партнеров. Тогда-то мы с ним и познакомились.