Чужая осень (сборник)

…Я словно чувствовал спиной, как нарастает гибельное пространство штрафного метра, понимая, что атака — мой последний шанс выиграть поединок, поэтому, как только судья даст команду, я не буду экономить силы, которых уже нет, прыгну вперед, промахнусь или попаду, бой будет закончен, и ненужным станет давящий нагрудник, чугунная тяжесть маски, слой курток и патронташ подтяжек белых брюк с бурыми пятнами давно засохшей крови. Усталым движением головы стряхиваю пот, и он летит, разбиваясь о металлические квадратики забрала, распыляясь, растворяясь в воздухе алмазной пылью; нет, я все-таки обязан попасть в этой последней атаке, иначе зачем все это, к чему выходить на дорожку — драться стоит только ради победы и жить нужно ради нее. Судья отдает короткую команду, мы прыгаем навстречу друг другу, наношу укол, заваливаясь вправо, и не чувствую ответа: невероятно, на таком расстоянии он все-таки промахнулся, клинок прошел над моим плечом, и забывая о том, что я уже не могу двигаться, подпрыгиваю, подбрасываю вверх рапиру, но она волочится за мной, не отпущенная поводом шнура, срываю маску и швыряю ее за спину; судья что-то говорит, но я и так знаю, что выиграл этот бой и навстречу ко мне уже прихрамывает противник, держащий в левой руке непослушавшуюся в последнем движении рапиру с французской рукояткой, протягивает нерабочую правую, поздравляя с победой, снимает маску и я вижу, что у него мое лицо…

Мама сидела на стуле возле кровати и с тревогой смотрела на меня.

— Мамочка! — закричал я, как когда-то в далеком детстве, и протянул ей руки…

1983–1986 гг.

Транзит через Одессу

1

Дыхание осени зазолотило листву и порывистым ветром бросило ее под ноги. Мы медленно шли по асфальтовой тропинке, заботливо проложенной в лесу, и даже как-то не верилось, что всего полчаса езды разделяет это первобытное великолепие с бурно гудящим ульем столицы. Даже сейчас, когда мы молчали, шеф продолжал лучиться почти джокондовской улыбкой: визитная карточка, не более чем наигрыш. Улыбка на лице человека — верный признак его здоровья, силы и прекрасного отношения к собеседнику любого ранга.

— Перестройка уже открыла перед нами новые возможности, сулит интересные перспективы, — командно поставленным голосом вещал шеф, не обращая внимания на то, что декорация здесь совсем иная, чем на каком-то партийно-хозяйственном активе, где он привык подводить итоги. — Инициатива, деловая хватка, словом, все то, что еще недавно произносилось с презрительным оттенком, сегодня будет определять дальнейшее развитие нашего общества.

Шеф негромко шуршал в такт падающей листве, а я терпеливо ждал, когда он перейдет к делу.

— Отношения с западными партнерами будут развиваться все дальше и дальше, а главное, строиться на принципиально новой основе. Нам уже недостаточно постоянно действующих каналов, которые, порой, на время закрываются по независящим причинам. Хотя в общем-то мы сохраняем контроль над ситуацией.

Вот что значит закончить философский факультет. Сейчас он начнет подходить к сути проблемы, предварительно рассыпав несколько цитат из Гегеля, а может быть призовет на помощь Шопенгауэра, чтобы лишний раз блеснуть своей эрудицией.

Торопливый шорох по густому ковру опавшей листвы сзади заставил меня обернуться, однако он даже не прореагировал на то, что нас догонял тучноватый молодой человек с кожаной папкой в руках. Не доходя несколько метров, тот круто взял влево, обошел дорожку и затормозил перед шефом с достоинством лисьего пинчера, готового по приказу хозяина залезть в любую нору.

— Простите, пожалуйста, Петр Иванович, у меня все готово.