Чужая планета

Или, может быть, камера? Но даже после осмотра предназначенного мне помещения было трудно решить, что оно собой представляет.

Герметичной дверью с надежным электронным замком снабжались все каюты на космических кораблях, и при желании любую такую дверь можно было заблокировать с управляющего пульта.

В каюте не было ничего лишнего. Узкая койка с матрацем на магнитной подушке, столик, шкаф для одежды, переговорное устройство.

В шкафу висел рабочий комбинезон из серебристой ткани. В таких комбинезонах щеголяли все члены команды, и, чтобы меньше выделяться среди них, я решил переодеться.

Покончив с этим, я лишний раз проверил замок и убедился в том, что он не заблокирован.

Я сел на койку и попытался собраться с мыслями. Организовать специальную экспедицию к одной из самых дальних планет Федерации лишь для того, чтобы упрятать в тюрьму никому не известного бывшего помощника капитана, сбежавшего с корабля во время бунта, — вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову подобное расточительство.

Но сам факт появления здесь этого корабля, капитан которого знал мою фамилию, казался мне слишком невероятным, и ни одно разумное объяснение этому факту не приходило мне в голову. Разве что обещание Бартоломея… Но его обещание и реальный корабль с реальными людьми на борту слишком плохо увязывались друг с другом, слишком все попахивало мистикой.

Тогда я попробовал просчитать другой вариант случившегося. Что, если ни сам корабль, ни его капитан не имеют никакого отношения к земной Федерации? Я знал, что на Лиму иногда заходят корабли контрабандистов. Что, если кто-то из моих врагов, тот же лорд Грегориан, который наверняка поддерживал с ними тесные контакты, решили использовать один из таких кораблей, чтобы заманить меня в ловушку? Во всяком случае, такое предположение выглядело более правдоподобным, чем специальный рейс с Земли.

Эти соображения пришли мне в голову довольно поздновато. Но убедиться в этом нужно было прямо сейчас, еще до старта, пока у меня оставался хотя бы небольшой шанс вырваться из ловушки — хотя, какой там шанс… Что я мог сделать голыми руками против людей, вооруженных самым современным оружием?

Тем не менее я решительно поднялся с койки, распахнул все еще не заблокированную дверь и, не обнаружив за ней уже ставшую привычной охрану, рванул вдоль коридора, не имея ни малейшего представления о том, что, собственно, делать дальше.

Верхнюю палубу я успел неплохо изучить за время скитаний по кораблю. Если мне удастся беспрепятственно добраться до грузового лифта, ведущего в шлюпочный отсек, у меня появится шанс… Я так и не успел оформить эту мысль в четкий план действий.

Чудовищный удар перегрузки швырнул меня на пол, зубы лязгнули, прикусывая язык, соленая кровь наполнила рот, и это было последнее ощущение, которое я запомнил, прежде чем потерял сознание.

Очнулся я в медицинском отсеке и, видимо, раньше, чем от меня этого ожидали. Я лежал на узкой койке универсального медицинского реабилитатора, отгороженного от остального помещения полупрозрачной занавеской. С другой стороны двигались две тени — мужская и женская, — они разговаривали, и поскольку речь, по-видимому, шла обо мне, я весь обратился в слух.

— Он в коме?

— Нет. Он оказался гораздо крепче, чем я предполагала. Он без сознания, но, я думаю, все обойдется. У него нет серьезных повреждений.

— Вот видишь, я же говорил.

— Это еще ничего не доказывает.

— Но разве ты не провела полное обследование?

— Конечно, провела. Но ты же знаешь, только в момент прямого контакта можно быть уверенным в результате. Сейчас у нас нет ничего, кроме косвенных улик.

Полное обследование? Хотел бы я знать, что это означает… Никакого обследования без моего предварительного согласия они не имели права проводить. Это надо запомнить и использовать, если понадобится, но не показывать врачу, что я слышал их разговор. Чем больше я узнаю — тем лучше.

— И о чем говорят эти косвенные улики?

— Как обычно. Возможна двойная трактовка. Он наверняка находился под их воздействием.

— Это мы знали.

— Но мы не знаем, насколько глубоким было проникновение в его сознание. Сохраняет ли он контроль над своим разумом постоянно или лишь до тех пор, пока ему это позволяют?

— Нам придется пойти на определенный риск.

— Мы ведь уже проиграли эту войну, разве нет? Правительство, флот, армия — все находится под их контролем.

— Если он станет нашим союзником, возможно, у нас появится шанс.

— Я в это не верю. Чудес не бывает. Мы получим еще одного посланника, причем сами доставим его на Землю.

— Посмотрим. Даже тебе не все известно о целях нашей экспедиции.

Одна из теней исчезла из моего поля зрения. Разговор, из которого я мало что понял, прервался. Потом женская рука отдернула занавеску, и, увидев врача, я почти смирился со своим положением беспомощного больного.

На ней был аккуратный, почти кокетливый медицинский халатик, из синтрилона, и она была непростительно красива для должности корабельного врача.