– Да? Ну, тогда и ты мне тоже! – ору и, схватив со стола огромный поварской нож, которым недавно пытался обрезать провода для чего-то, делаю рывок вперед.
Она с визгом оступается, падает на спину, а я падаю на нее, прижимаю телом к полу и несколькими взмахами лезвия перерезаю ей горло. Кровь хлещет из раны, пульсирует с ее попытками выдохнуть из ее рта, а я наношу новые и новые раны на ее теле. Кромсаю ее лицо, разрезаю одежду, режу, как колбасу, ее большие упругие груди, вставляю нож во влагалище, пропихиваю в матку, а потом срезаю красные трусики и запихиваю внутрь, в окровавленное отверстие.
Понимаю, что у меня стоит, как никогда, от всего произошедшего, и теперь я могу себе позволить расслабиться. Срываю с себя штаны, вытаскиваю член и после нескольких секунд мастурбации кончаю на разрезанное, изуродованное лицо Анны.
Сижу на полу рядом с ней. Смотрю на смесь крови и спермы на ее лице.
Я улыбаюсь. Мне становится смешно. Я начинаю смеяться – сначала негромко, потом – во весь голос.
- Ха-ха-ха, о, да. Это
Ответом мне – лишь тишина.
- Так чего ж вы теперь молчите, а? – на меня смотрят, я знаю; и меня слышат; встаю, чтоб легче было кричать. - Вот вы уморы-то, а!
Падаю в кресло. Смеюсь, утирая с лица слезы, которые льются рекой.
Через какое-то время дверь в квартиру открывается. Приходит Серега. Смотрит на бардак в комнате и вздыхает. Кидает ключи в прихожей.
Черт, мне показалось, он меня услышал, но я не сказал ничего вслух. А
Серега говорит, что все будет нормально. Что так бывает, и с этим нужно смириться. Предлагает перекусить, но кроме заплесневелых объедков на кухне и пива ничего нет. Говорю, что не голоден.
Через какое-то время я решаюсь выпить пива. Уже ночь, судя по картине снаружи. Выпиваю все пиво, что есть в запасе. Шлифуюсь водкой. Так будет легче это перенести.
Утро.
Серега говорит, что уйдет ненадолго, а потом поможет мне решить мои проблемы. Я благодарю его за то, что он есть. Он покашливает, качает головой и уходит.
Заходит хозяйка – видимо, снова спросить об оплате. Старая воровка. Я хотел бы убить и ее, но она довольно быстро замолкает и смотрит на труп – темно-синего оттенка кожу, нагноения на ранах. Шепчет, что вызовет полицию, достает мобильник, и ее шепот резонирует в моей голове криком, и я ору «Вызывай же, сука!», и она убегает.
Устав от напитков без закуски, отгрызаю немного от ломтика хлеба, отломав от него плесневый кусок и швырнув на балкон – прямо на шевелящийся пакет.
День.
Открываю свои файлы с записями. Преимущественно, пустые страницы. Какие-то бессмысленные фразы на некоторых. Наверное, я вчера б
Прошли почти сутки, и труп принял странный оттенок, подгнил. Над ним летает несколько мух. Но я не чувствую трупной вони – видимо, потому, что здесь слишком воняет мусором. Серега должен вынести пакеты. Почему один я забочусь о чистоте здесь? Что за бред сучий?
Сущий, то есть.
День.
Трезвонит домофон. Это наверняка полиция, говорю я Сереге. За мной.
- Забей. Не открывай. Пусть думают, что ты в бегах, - советует. – Пусть ищут где угодно, только не здесь.
- Не могу. Не хочу. Пусть будет, что будет. Я устал.
- Не будь слабаком.
- А что мне делать? Ради кого скрываться?
- Хотя бы ради меня.
- А тебе-то что?
- Ты мне нужен.
Серега удивительно похож на кого-то, кого я знал. У него голубые глаза, и он довольно симпатичный. Но это точно не
- Плевать, - встаю. – Мне не важно.
Иду в прихожую. Беру ключи со стойки.
- Не уходи, - говорит он, подходя ко мне.
Я смотрю на него, качаю головой. Он вздыхает, отходит от меня и идет куда-то в комнату…
…и уходит. Я не знаю, куда. Но в следующий миг его уже нет здесь. В окно бьет солнце. Отличный день для перемен.
Закрываю дверь и ухожу из квартиры.
Наверняка. Меня сразу примут. Я даже специально спускаюсь пешком, чтобы не пройти мимо кассы. Пусть они сделают свое дело. Я все им расскажу.