Чужая половина мира

Лайна не нашла ничего лучше, кроме как протестовать вот так по-детски, точно ей было пять лет и у нее отбирали игрушки. Только «пыль» была не игрушкой. «Пыль» была способом наконец вырваться из ненавистного детства.

Тип уходил. Его спина, обтянутая потертым пальто, скрылась за углом.

— Весь фон отслеживают со сторожевых башен. Элвин боится, что его небольшое предприятие сразу же раскроется. Действие «пыли» не остается незамеченным. Будут возмущения…

— Так не принимай! Я приму, я уже не боюсь!

Лайна взглянула на дверь, не решаясь войти первой. Утро выдалось прохладным, ветреным. Ледяные порывы пронизывали насквозь. Мелани опять стояла на улице в одном лишь белом платье.

— А твоя магия — какой она будет, когда проснется? А? Думаешь, это не выйдет наружу? А просыпаться она начнет уже после первого приема, даже если ты не станешь колдовать. Центрально-Северный район и так отслеживают внимательнее, чем остальные. Если вычислят, откуда идут возмущения, — нам грозит не только раскрытие.

— Но можно ведь телепортироваться подальше! На границу Айламады!

Лайна не знала, почему так упорствует. Не знала, и почему Мелани продолжает ее уговаривать, а не отмахивается, как раньше. Неужели так боится, что Лайна может ее выдать?

— Я сказала, — прошипела Мелани, теряя терпение, — что нам грозит не только раскрытие. Хочешь посмотреть, что еще? Что бывает с источниками фона?

— А что с ними бывает? Фон подавляют, и…

— Фон, — повторила Мелани. — Подавляют. Кому вливать в глотку подавитель магии? Разлому Арки? Пойдем!

Она схватила Лайну под руку.

Прежде чем вокруг них сомкнулся телепортационный кокон, той послышался далекий голос Лаочера: «Не кипятись…»

— Я никогда не кипячусь, — бросила Мелани, отпуская Лайну. Та огляделась.

Она была в центре города. Над головой сразу несколько трамваев рассыпались звоном в унисон. Центральный круг площади, с его пешеходными лучами-мостами повыше проезжей части, но пониже трамваев, заполоняли прохожие. Одни толпились у автобусной остановки, другие цепочками тянулись через площадь и вливались в людские потоки на соседних улицах. Над головой светились разноцветные заплаты окон.

Чуть в стороне от домов возвышалась центральная башня с часами.

Кругом плавали рассеянные завитки слоистого тумана. Утреннего. Любое утро в центре Малдиса постоянно клубилось испарениями. Город зевал и сонно пыхтел.

Сегодня туман светился алым. Среди машин, трамваев и людей это не пугало. Больше напоминало театральные подмостки в разгар спектакля.

Светилась и сторожевая башня — главный вход в Прибежище.

Холодно-синим.

Еле заметно.

— Зачем ты меня сюда притащила? — почему-то полушепотом спросила Лайна.

— Чтобы ты увидела кое-что, — сказала Мелани своим обычным резковатым тоном. — Пойдем. Разлом Арки — здесь.

Она протолкалась через очередь на автобус, прошла мимо выстроившихся вдоль ограды над дорогой киосков. Повеяло свежим кофе и запахом раскаленных углей. Киоски перемежались с открытыми участками ограды. Облокотившись на перила тускло поблескивающей ограды, зеваки пили кофе из жестяных кружек и разглядывали то, что Лайна не сразу увидела в этой мешанине.

Алый разлом посреди дороги болезненно пульсировал.

Она уставилась на него сначала спокойно, с интересом, как все. Потом неровный ритм пульсации оплел ее невидимыми нитями. Шум толпы утонул в глухой безнадежной тишине.

Тишиной веяло от разлома.

Лайна смотрела на него, не в силах оторваться. С каждой секундой трещина в дороге казалась все более живой. Пульсация ее — воспаленной, едва заметное дрожание — напуганным, алое нутро — свежей раной.

Мгновение, минута или час перепутанного времени — и Лайна почувствовала сплетение силовых потоков. Трещина была не на своем месте. Неизвестная сила зашвырнула ее сюда, в самый оплот айламадского фона. Трещина оборонялась, выпуская бесчисленные нити паутинок, смягчающих жгучий контакт. Но потом кто-то коварно сплел обе магии — ее родную и айламадскую. И нанес удар, за ним еще один — так, чтобы не оставить шансов. Трещина извивалась и билась от боли. Вырывалась, задыхалась, пыталась освободиться, но все больше слабела, и безжизненно чернели смягчающие паутинки, уже не способные помочь…

Лайна усилием воли зажмурилась. Когда она открыла глаза, картины мучений пропали. Трещина слабо пульсировала, люди ходили туда-сюда и без страха разглядывали разлом.

— Я знала, что ты увидишь, — буднично заметила Мелани. — Ты же чувствуешь фоны. Я не чувствую, мне Карвран рассказал. Скоро трещина затянется, а маги с ведьмами подавят все лишние источники фона.

— И тогда можно будет?..

— Принять «пыль»? Только когда они окончательно расслабятся и снимут надзор. Я начинаю жалеть, что втащила тебя. Ты еще ни разу не пробовала «пыль», а ведешь себя, как законченная наркоманка, — фыркнула Мелани. — Хочешь посмотреть, как затянется раскол?

— Он живой… Он задыхается! — пробормотала Лайна. — Но он ведь не живой на самом деле? Разломы Арки — не живые? Живых люди боятся, а мимо этого ходят спокойно…