Чужая птица

— Вариантов всего два: либо он уже переболел птичьим гриппом, либо был привит от него к тому моменту, как попал в такси с инфицированным водителем.

— Самое удивительное, что в крови торговца картинами тоже нашли антитела к вирусу. И как нам это расценивать?

Глава 35

В двадцать три минуты пятого утра Марию разбудил грохот на лестнице, будто что-то упало, а затем послышалась серия тихих ударов — стук лап по полу. Кот Хартманов. Она попыталась прогнать его, но кот назойливо мяукал и не уходил. Мария на ощупь нашла кота, отнесла его вниз и закрыла дверь в комнату. Вернувшись в постель, она задремала, и ей приснился сон про Эмиля. Она бегала по большому пустынному дому с бесконечно длинными коридорами и искала сына, но его нигде не было. Потом она вдруг увидела его тень в окне. Он махал рукой на прощание, будто уходил в школу или уходил в вечность… «Сегодня я встречусь с Себастианом», — улыбнулся он, и от этой улыбки ей захотелось плакать.

Когда зазвонил будильник — немногим более часа спустя, — Мария уже забыла про ночную историю с котом. Она резко села в постели, опустив ноги на пол, чтобы снова не заснуть, и ощутила что-то мягкое и мокрое под ступнями. В свете лампы Мария увидела мертвую чайку: голова откушена, а перья встрепаны и все в крови. Крик Марии разбудил Линду, которая тут же принялась плакать, а Хартман прибежал снизу в одной пижаме выяснить, что стряслось.

— Ее, должно быть, кот притащил. Он был здесь ночью, — объяснила Мария, собирая пух со своей окровавленной ступни. Смутно вспомнились призывы главного ветеринара обратиться к ним в службу в случае обнаружения мертвых птиц.

В восемь утра Мария с Хартманом приехали в управление и сразу приступили к допросу Ханса Муберга. «Вот еще одна птица, изрядно потрепанная жизнью», — подумалось Марии: задержанный являл собой жалкое зрелище. Узко посаженные глаза Муберга щурились от дневного света. Стоило ему открыть их пошире, как они тут же начинали слезиться. Одежда грязная и мятая, да и запах от него идет ужасный. Мария опустила жалюзи и кивнула Хартману, чтобы он включил диктофон. Задав пару вступительных вопросов, Мария собиралась перейти к событиям в ночь убийства Сандры Хэгг, как вдруг Муберг перебил ее:

— Закон не запрещает продавать медицинские препараты через Интернет, так что я чист. Судебные прецеденты имеются, не поленитесь проверить. А если кто-то вам нажаловался, что отравился моим эликсиром для укрепления иммунитета, который я продаю под названием «териак», то они бессовестно лгут. Я сам его приготовил и прекрасно знаю, что туда входит — масса полезных, экологически чистых растений: алоэ вера, мята, клевер луговой, василек, листья черной смородины и календула, — все это замешано на кунжутном масле. Куда уж полезней? А если они жаловались на высокую цену, так им просто невдомек, сколько времени уходит на то, чтобы собрать цветы и засушить их. Можно мне теперь идти? Здесь так душно и тесно, у меня начинается клаустрофобия. Мой врач сказал, что мне нельзя нервничать, иначе у меня начнется аритмия, подскочит давление, холестерин и кортизол. Я могу умереть от сердечного приступа прямо здесь. Вы готовы взять ответственность на себя?

— Мы не о вашем бизнесе хотели с вами поговорить. Я уверена, вы и сами это понимаете. Для начала хочу напомнить, что вчера вы вели машину в состоянии алкогольного опьянения. Проба показала один и шесть десятых миллиграмма алкоголя на литр выдыхаемого воздуха, что соответствует трем и шести десятым промилле алкоголя в крови — если говорить о риске для здоровья. Но речь сейчас не об этом. Скажите, что связывало вас с Сандрой Хэгг?

— Я встречаюсь с большим количеством женщин, всех и не упомнишь…

— Вы наверняка читали в газетах об убийстве. Вряд ли эта новость прошла мимо вас. У нас есть свидетели, которые видели вас рядом с квартирой Сандры в вечер убийства. Зачем вы к ней приходили?

— Я не понимаю, о чем вы. — Муббе заерзал на стуле, хлопая глазами. — Нельзя ли получить какое-нибудь успокоительное? Мне чертовски худо. Не могу сконцентрироваться. Подташнивает и постоянно шумит в ушах. Это невыносимо. Вы ведь не думаете, что я…? — Муберг покосился на адвоката, ища поддержки, но лицо юриста оставалось бесстрастным.

— Сформулирую иначе, — вмешался Хартман. — Дела твои плохи — мы крепко держим тебя за жабры. Поможет тебе лишь одно — чистосердечное признание.