Чужая роль

«Да, я начинающая актриса, а пока работаю официанткой». Или: «Когда-то я была адвокатом. Но последние десять месяцев выгуливаю собак».

— Все будет хорошо, Роуз, — заверил Саймон. — Просто порадуйся за моих друзей, выпей шампанского и потанцуй со мной.

— А про танцы ты не говорил, — испугалась Роуз, с тоской глядя на свои ноги, втиснутые в туфли на высоких каблуках, первые со времени ее дезертирства из «Льюис, Доммел и Феник». «Держись», — велела она себе. — Представляю, как там будет здорово, — улыбнулась она в полной уверенности, что все будет кошмарно.

Роуз не слишком уверенно чувствовала себя на подобных сборищах, и это было одной из причин ее страха перед собственной свадьбой. Слишком живы были в памяти подобные торжества, свадьбы, бат [44]— и бармицва в синагогах и загородных клубах, где она всегда чувствовала себя уродливой и неуклюжей дылдой и старалась забиться в угол, поближе к рубленой печени и сосискам в слоеном тесте, рассуждая, что здесь как можно меньше народу увидит ее, значит, никто не пригласит танцевать, и уж лучше она поест и посмотрит, как Мэгги выигрывает конкурс лимбо [45].

«И вот прошло много лет, у нее появился жених, но все осталось по-прежнему», — думала Роуз, следуя за Саймоном к воротам церкви, украшенным гигантскими букетами лилий и белыми атласными лентами. И никакой разницы, разве что вместо печени и сосисок будут салаты из сырых овощей и шампанское, и никто не станет танцевать лимбо.

Роуз поспешно поднесла к глазам программку.

— Невесту зовут Пенелопа?

— Собственно говоря, мы зовем ее Лоупи, — сказал Саймон.

— Лоупи. Точно.

— Я тебя кое с кем познакомлю, — небрежно добавил он, и не прошло и двух минут, как Роуз окружили Джеймс, Эйдан, Лесли и Хизер. Джеймс и Эйдан были когда-то однокашниками Саймона. Лесли работала в рекламе. Хизер заведовала отделом в «Мэйси». Обе были крошечными, хрупкими созданиями в льняных платьях прямого покроя (кремовое на Хизер и желтое на Лесли).

Роуз оглядела гостей и едва не провалилась сквозь землю. Отчаяние распирало грудь: все до одной женщины в этой комнате (кроме нее, разумеется) надели платья простого покроя и изящные босоножки. И она, настоящее чучело, в костюме не того фасона и не того цвета, в лодочках, а не в босоножках, на шее крупные бусы, а не жемчуг, а волосы скорее всего снова завились мелким бесом и выбились из черепаховых гребней, которыми она так старательно скрепляла их час назад. Черт! Уж Мэгги знала бы, как нужно одеваться в таких случаях! Где носит сестру, когда она так нужна?!

— А чем вы занимаетесь? — спросила Хизер… или это Лесли? Обе блондинки, только у одной прическа «паж», а у другой волосы забраны в изысканный узел. У обеих потрясающая полупрозрачная кожа, которая бывает только при тщательном уходе.

Роуз смущенно потеребила бусы, раздумывая, как бы незаметно сунуть их в сумочку. Может быть, во время службы?..

— Я помощник адвоката.

— О! — воскликнула Лесли или Хизер. — Значит, вы работаете с Саймоном.

— Я… Собственно…

Роуз послала Саймону умоляющий взгляд, но он был занят разговором и не обратил на нее внимания. Она вытерла влажный лоб и тут же спохватилась, что, вероятнее всего, стерла тональный крем.

— Я действительно служила в «Льюис, Доммел и Феник», но решила взять отпуск.

— Вот как, — обронила Лесли.

— Ну и правильно, — кивнула Хизер. — Вы ведь, кажется, замуж выходите.

— Да! — слишком громко воскликнула Роуз и сжала руку Саймона, чтобы выставить напоказ обручальное кольцо, на случай если дамы посчитают, будто она их обманывает.

— Я тоже взяла трехмесячный отпуск, чтобы как следует спланировать свою свадьбу, — сказала Хизер. — Как вспомню то время… Встречи, вечеринки, цветы…

— А я работала неполный день, — вставила Лесли. — Конечно, было немало хлопот с «Джуниор лиг» [46], но главным оставалась подготовка к свадьбе.

— Прошу меня извинить, — проговорила Роуз, зная, что сейчас начнется обсуждение свадебных нарядов и ей придется сказать правду. Что после одного несчастного похода по магазинам с Эми она больше не пыталась заглядывать в свадебные салоны.

«Ни платья, ни работы, — скажут их глаза, — ни членства в «Джуниор лиг». Что это за невеста?!»

Роуз поспешила на улицу, где на выложенной кирпичом дорожке, словно поджидая ее, стоял высокий мужчина. Роуз, застыв, вытаращилась на его крахмальную белую сорочку, красный с золотом галстук, квадратную челюсть, загорелую кожу, блестящие голубые глаза. Джим Денверс.

— Здравствуй, Роуз, — произнес он.

Ничуть не изменился. Но чего она ожидала? Что без нее он завянет и умрет? Облысеет, покроется угрями, а из ушей полезут пучки волос?!

Роуз кивнула, надеясь, что он не заметит, как трясутся ее колени, как дрожат руки, дергается шея. Кстати, у него из ушей действительно лезли волосы! Не та мерзкая поросль, которую она так часто видела в ушах других мужчин, но все-таки! Светлые. Неопровержимое доказательство того, что он не совершенство. Да и с ее сестрой он спал, что тоже можно истолковать как свидетельство несовершенства. Подумаешь об этом, и сразу легче становится. Особенно при мысли об ушах.