Чужая роль

Несколько недель спустя Роуз ездила с соседями в еврейскую школу и на обратном пути увидела комплекс зданий с большой вывеской на фасаде. Рисунок на вывеске был тот же самый: лица в сложенных ладонях.

— Что это? — не удержалась она, стараясь говорить небрежно, потому что машина промчалась слишком быстро и она не смогла разобрать, что написано на вывеске.

Стивен Шоен ухмыльнулся.

— Психушка, — пояснил он. Его мать, сидевшая впереди, развернулась так быстро, что волосы хлестнули по щекам, и Роуз учуяла аромат «Аква нет».

— Стивен! — упрекнула она и уже совсем другим, медовым голоском пропела: — Это место называется «Институт жизни». Специализированная больница для людей, которым трудно контролировать свои чувства, и они нуждаются в помощи.

Значит, вот куда исчезает мать!

Роуз не слишком удивилась — всякому было ясно, что мама нуждалась в помощи. Но где она сейчас? Отправилась туда?!

Она снова взглянула на часы. Пять минут седьмого. Подняла трубку, но в офисе отца никто не ответил.

Роуз встала и вышла в гостиную. Мэгги сидела на диване и смотрела в окно. Роуз устроилась рядом.

— Это я виновата? — прошептала Мэгги.

— Что?

— Это из-за меня мама уехала? Разозлилась, что я подралась в школе?

— Нет-нет, что ты? Ты ни при чем. И она не ушла. Может, она расстроилась или сбилась с дороги, а может, машина сломалась. Мало ли что могло случиться?

Проговаривая слова утешения, Роуз сунула руку в карман и судорожно теребила холодное золотое кольцо.

— Не волнуйся, — повторила она.

— Я боюсь, — прошептала Мэгги.

— Знаю, — кивнула Роуз. — Я тоже.

Они сидели на диване, бок о бок, и смотрели, как медленно садится солнце.

В начале восьмого к дому подъехала машина Майкла Феллера. Сестры бросились к двери.

— Папа, папа! — захлебывалась Мэгги, обхватывая отцовские ноги. — Мамы нет дома! Она уехала. И не вернулась!

Майкл посмотрел на старшую дочь:

— Роуз? Что происходит?

— Мы вернулись из школы рано… сегодня учителя на курсах… я еще на прошлой неделе сказала маме…

— Она не оставила записку? — Отец метнулся на кухню так быстро, что Роуз и Мэгги не поспевали за ним.

— Нет, — откликнулась Роуз.

— Где она? — спросила Мэгги. — Ты знаешь?

Отец покачал головой и потянулся к красной адресной книге.

— Не волнуйтесь. Уверен, все скоро объяснится.

В полночь Роуз заставила Мэгги съесть немного запеканки из тунца с лапшой и попыталась уговорить отца поужинать, но он только отмахнулся, сидя у телефона и набирая номер за номером. В десять, заметив, что дети не спят, он велел надевать ночные рубашки и идти спать, забыв отправить их умыться и почистить зубы.

— Идите в постель, — устало обронил он. Последние два часа девочки лежали в кровати Роуз, прижавшись друг к другу и глядя в темноту широко открытыми глазами. Роуз успела рассказать сестре сказки про Золушку и Красную Шапочку и еще одну — о принцессе и волшебных туфельках, которые все танцевали, танцевали и танцевали.

В дверь позвонили. Роуз и Мэгги одновременно сели и переглянулись.

— Нужно открыть, — прошептала Мэгги.

— Это, наверное, она, — сказала Роуз.

Держась за руки, они босиком сбежали вниз. Но отец успел их опередить, и Роуз с первого взгляда поняла: случилось что-то страшное. Мир рухнул и больше уже никогда не станет прежним.

На пороге стоял высокий мужчина в зеленом мундире и широкополой коричневой шляпе.

— Мистер Феллер? Скажите, Кэролайн Феллер здесь живет?

Отец с трудом сглотнул, прежде чем кивнуть. С полей шляпы высокого незнакомца падали на пол капли воды.

— Боюсь, у меня плохие новости, сэр, — начал он.

— Вы нашли нашу маму? — едва слышно спросила Мэгги. Полицейский печально смотрел на них. Кожаный ремень скрипнул, когда мужчина поднял руку, чтобы положить ее на плечо их отца. Дождевые капли брызнули на босые ноги девочек.

— Думаю, нам стоит поговорить с глазу на глаз, сэр, — обратился полицейский к отцу, и Майкл Феллер, сгорбившись, с искаженным лицом, увел его.

А потом…

Потом отец вышел. Его лицо было спокойным и почему-то заставило Роуз вспомнить Стонхендж, который она видела на картинках в книжках. Потом была «автомобильная авария» и поспешные сборы. Они оставили свой дом в Коннектикуте, школу, друзей, знакомую улицу. Отец распихал вещи матери по коробкам и отправил в благотворительный фонд. Все трое уселись в фургон и покатили в Нью-Джерси.

«Начнем сначала» — так сказал отец. Словно и впрямь можно было это сделать. Как будто прошлое можно выбросить так просто, как обертку от конфеты или ставшие тесными туфли.

И теперь, много лет спустя, в Филадельфии, Роуз сидела одна, в темноте, понимая, что сегодня не уснет. Она вспоминала похороны. Вспоминала синее платье, которое носила тогда, платье, купленное для первого дня в школе, за девять месяцев до похорон, — она уже успела из него вырасти, а резинка рукавов-фонариков врезалась в руки. Она вспомнила отца, стоявшего над могилой, оцепенело, скованно, и женщину постарше, с рыжеватыми волосами, сидевшую в глубине похоронного бюро и тихо плакавшую в платочек. Ее бабушка. Куда она девалась?