Чужая роза

— Не помню, чтобы у саритийцев встречался такой удивительный цвет глаз, — прищурился граф. — Алессандро, ты позволишь? — вопросительно посмотрел он на друга и, дождавшись короткого кивка, ухватил меня за руку.

От неожиданности я резко дернулась, но гость держал крепко. Он повернул мою ладонь и принялся что-то разглядывать.

— Интересно, — пробормотал Форнезе и поднял взгляд.

Голубые глаза уставились в мои с непонятным ожиданием, и мне снова стало не по себе.

— Очень интересно, — повторил граф, и его губы растянулись в хищной усмешке.

— Еще чаю? — спросила я, желая прервать непонятный «допрос».

Чай в Ветерии могли себе позволить только очень богатые люди, но даже среди них большинство ограничивалось одной маленькой чашкой привозного напитка в день. А вот у герцога таких ограничений не было. Онлюбил чай и мог пить его и утром, и вечером, и даже ночью, и это лишний раз подтверждало богатство семьи Абьери.

— Нет, — покачал головой Форнезе, не выпуская меня из-под прицела пристального взгляда.

— Алессия, ты можешь идти, — отрывисто бросил Абьери и повернулся к другу. — Так на чем мы остановились?

В синих глазах мелькнула странная эмоция. То ли опасение, то ли тревога, я не успела разобрать. Герцог махнул рукой, прогоняя меня из комнаты, и я вынуждена была уйти, так и не узнав ничего полезного. Кроме, пожалуй, одного: того, что Абьери не понравился интерес, который проявил ко мне его друг. Что ж, мне он тоже не понравился, хотя определить, был ли во дворе именно Форнезе, я так и не смогла.

***

Когда я вернулась на кухню, Ноэлья была не одна. Она разговаривала с Винченцо. Вернее, супруги о чем-то спорили, но стоило мне появиться, как они тут же замолчали. Удивительно, куда ни взглянешь, всюду сплошные тайны.

— Отнесла? — посмотрела на меня Ноэлья, но я видела, что думает она совсем о другом.

— Да, ньора.

— Что ж, хорошо, — с отсутствующим видом кивнула старушка, а через минуту неожиданно спросила: — А что, Алессия, нравится тебе у нас?

— Да, ньора.

— Вот и я говорю, куда там этим столицам! В провинции и воздух свежее, и свобода слаще, да и работы немного, не то, что во дворце, верно?

Сейчас во взгляде Ноэльи не было ни капли былой отрешенности. В нем горел яркий огонь. Щеки старушки разрумянились, руки перебирали лаковые четки, и с каждой секундой сухой стук бусин звучал все беспокойнее.

— Да, ньора.

Я присмотрелась к майрессе, пытаясь понять, куда она клонит. Не нравились мне неожиданно ласковый тон и странная нервозность Ноэльи.

— А хочешь здесь остаться? Я бы тебя на свое место подготовила.

На сморщенном лице ньоры появилась многообещающая улыбка.

— Простите, ньора Ноэлья, но мне надо вернуться в Навере.

— Подумай, как следует, Алессия, — не отставала Ноэлья, — со временем ты могла бы стать майрессой. Да и дочке твоей здесь понравится — у нас и молока вдосталь, и воздух чистый, и еда самая лучшая. Что еще ребенку нужно? Мы своих сыновей тут подняли, ни в чем они отказа не знали, и ты свою вырастишь.

Черные глаза уставились в мои с непонятной настойчивостью.

— Что скажешь?

Что тут сказать? Очень заманчивое предложение для человека в моем положении. Вот только я не могу его принять.

— Простите, ньора Ноэлья.

Я отрицательно качнула головой.

— Отстань от девушки, Нонни, видишь, не хочет она здесь оставаться, — вмешался Винченцо.

— Да помолчи уже, старый, — махнула на него старушка. — А ты, Алессия, иди в свою комнату и подумай. Как следует подумай. Если решишься, я с хозяином поговорю, он мне не откажет, — повернулась она ко мне.

— Нет, ньора Ноэлья. Не уговаривайте.

Как ни хотелось мне огорчать майресссу, но остаться в Адуе значило отказаться от шанса вернуться домой. На это я пойти не могла.

— Ты не отвечай сразу. Иди к себе, отдохни, подумай, — продолжала уговаривать меня Ноэлья. — Не торопись, время еще есть.

Она подтолкнула меня к выходу.

— А помочь с уборкой?

— Не нужно, я сама все сделаю, — ласково улыбнулась старушка, и я решила пока не спорить. Шагнула за порог кухни, но не ушла, а остановилась, прижавшись ухом к закрывшейся двери.

— Что ты на девушку насела, Нонни? — донесся из-за нее сердитый голос Винченцо. — Сама подумай, чего такая красавица в нашей глуши забыла?

— Глупый ты старик, Винченцо! — фыркнула Ноэлья. — Ты видел, как хозяин на нее смотрит?

— И что?

— Да на моей памяти ньор Алессандро ни на кого так не смотрел. Даже на Беату.

— А нам что с того?

— Вот ты мне скажи, часто мы нашего хозяина видим?

— Раз в год. Только девушка-то тут при чем?

— А ты подумай. Если она в Томалли останется, так и ньор Алессандро тут почаще бывать будет. И снова у нас настоящая жизнь начнется, и гости, и праздники, как раньше, при прежнем хозяине. Помнишь, как хорошо мы при ньоре Томазо жили? А сколько слуг было? Жизнь кипела, не то, что сейчас.

В голосе Ноэльи послышалось сожаление.

— Глупости говоришь, Нонни, — хмыкнул Винченцо.

— А вот и нет. Сам подумай — ты хоть раз хозяина таким видел? Да он же с этой служанки глаз не сводит. И пес его спокойным стал. А что, если…