— Что с твоим лицом? — с удивлением спрашивает меня Чжу Вон.
— Упала, — коротко отвечаю я, без добавления всяких
Чжу Вон ещё несколько секунд разглядывает меня, потом в его взгляде появляется понимание.
— Неужели твоя семья всё же решила заняться твоим воспитанием? — с насмешкой говорит он и пожимает плечами, — Что ж? Как говориться — лучше поздно, чем никогда.
— Я упала, — с нажимом повторяю я, настаивая на своей версии.
— Вижу, — говорит он и просит, — постарайся больше не падать. Синяки не украшают девушку. Особенно на лице.
— Больше не буду, кунчан-ним, — обещаю я.
— Уж постарайся, — улыбается в ответ он.
Пфффф… Ещё он прикалываться будет! Сегодня утром, в ванной комнате, я имел разговор с Сун Ок.
— Дай, посмотрю, — сказала она и, развернув меня за плечи к себе, принялась рассматривать синяк на моей скуле.
Я, честно говоря, малость «припух» от такого обращения. Как будто ничего вчера особенного не случилось! Но момент был подходящий, чтобы «обозначить границы». Только она и я.
— Онни, — сказал я, смотря в глаза Сун Ок, — не смей меня больше бить! Никогда. Ты меня поняла?
— Что? — оторопев от неожиданности, переспросила та.
— Не смей меня больше бить, — повторил я, — я тебе не девочка для битья!
— Ты моя младшая сестра, — сказала онни.
— И что с того? — не понял я её ответа.
— Я отвечаю за тебя.
— Если я твоя сестра, это что, даёт тебе право меня бить?
— Ты должна меня слушаться. Я старшая. Если ты не будешь слушать старших, то проживёшь никчёмную жизнь. Люди отвернуться от тебя, если ты не будешь соблюдать правила. Я твоя онни, я отвечаю за тебя и должна воспитать тебя так, чтобы этого не случилось. Иначе, я буду плохой сестрой.
— Но драться-то зачем? — снова задал я интересующий меня вопрос.
— Вчера я тебя отлупила за то, что ты врёшь своим близким, — объяснила случившееся онни, — этого делать нельзя. Семья — это самое важное, что есть у человека. Семья — это люди, которые всегда на твоей стороне. Люди, которые доверяют тебе. Нет доверия — нет семьи. А какое может быть доверие, если кто-то врёт?
Ну, в общем-то, вполне с этим согласен, — подумал я, обдумав сказанное онни, — только вот… У меня обстоятельства!
— Ты должна извиниться, — сказала онни, смотря мне в глаза, — перед мамой и передо мной. И пообещать, никогда больше так не делать.
— Онни, дело в том, что я не вру, а умалчиваю, — чуть вздохнув, ответил я, так же не отводя взгляд от глаз Сун Ок, — Врать и умалчивать, это две большие разницы. Врут — для того, что бы что-то получить. Умалчивают — чтобы не беспокоить близких. Я умалчиваю. Делаю это потому, что отвечаю за тебя и за
Онни на несколько «зависла» видно осмысливая мой пассаж про «известность».
— Не бывает хорошей лжи, — нахмурившись, наконец, сказала она.
— Даже во благо семьи? — предложил я вполне допустимый для себя вариант.
— Да. Ложь рано или поздно откроется, — упрямо возразила Сун Ок.
— Я знаю, что я делаю, — тоже, с упрямством, возразил я.
— Ты слишком молода и совсем не знаешь жизни, — вглядываясь в моё лицо, сказала Сун Ок.
— Наши с тобою драки помогут мне стать старше или познать жизнь? — саркастически хмыкнул я и добавил, — Онни, запомни. Ещё раз начнёшь драться — получишь. Я больше не стану смотреть, что ты моя старшая сестра. Возраст совсем не означает, что он всегда прав!