Чужая страна-черника

Прищепки были в зеленом пластмассовом ведре. Янне принес его и поставил у ног Уллы. Она покопалась в белье, взяла уголок простыни и сказала:

- Тут нужны три руки, не меньше.

Рахикка присел на пень набить трубку. Янне вместе с Уллой принесли корзину с бельем под веревку.

- Я, похоже, оставил свои спички там на скамейке. Сбегай принеси, Янне.

Янне побежал к скамейке. Спичек на скамейке не оказалось. Он поискал на земле и даже заглянул под лавку. Там лежала лишь бутылка из-под колы.

- Здесь нет!

Улла подошла к Рахикке. Они о чем-то разговаривали, понизив голос. Когда Янне приблизился к ним, они умолкли.

- Тогда я, наверное, потерял их, - сказал Рахикка и пошарил у себя в кармане. - Сбегал бы, купил в кофейне, а?

Рахикка дал Янне крону. Добежав до двора, Янне оглянулся. Изо рта Рахикки лилась речь. И его руки тоже разговаривали, Рахикка размахивал ими и подводил черту под словами. В душу Янне закралось сомнение: если Рахикка хочет избавиться от него, чтобы он не слышал, то покупка спичек всего лишь уловка…

- Я сперва забегу домой за шапкой! - крикнул Янне.

Он прошмыгнул в дом. Мать прятала спички в шкаф за мешочки с мукой. Он сунул коробок в карман и, выйдя во двор, крикнул:

- Я мигом обернусь!

Янне выбежал на дорогу. Рахикка уже не мог видеть его. Он обогнул первый дом, поднялся по тропинке к ореховым кустам, согнувшись, бросился к фасаду хозяйственной постройки и остановился.

Улла и Рахикка все продолжали разговаривать.

Но ему нужно было подобраться к ним ближе - гораздо ближе: здесь, у фасада, их речь слышалась далеким бормотаньем. Он крадучись обогнул угол и тесно прижался к стене. Корзина с бельем была прямо перед ним, пень, на котором сидел Рахикка, был скрыт углом постройки. Он прополз мимо клетушек-сараев Блумберга, Лемпиненов и Виртанена и притаился за последней дверью. Улла и Рахикка были в пяти-шести метрах от него.

Затаив дыхание он прислушался.

- Конечно, я иногда подумываю о возвращении в Финляндию, все об этом думают, - сказала Улла, - но это немножко страшно. А вдруг там скажут, что нет работы, давай, баба, топай в другое место. Мне уже так говорили.

- Я мог бы помочь.

Улла долго молчала. Наконец она сказала:

- Послушай, почему ты так хочешь, чтобы я уехала в Финляндию?

Послышалось сопение трубки. Янне потянул носом воздух, но запаха табачного дыма не уловил. Наверное, Рахикка посасывал пустую трубку.

Затем голос Рахикки зазвучал вновь.

- Я думаю о благе Пертти. Он должен уехать отсюда.

- Почему?

- Чтобы найти себе язык.

- Шведский разве не язык?

- Это, конечно, так, но…

С того места, где был пень, послышался звук шагов, и на стволе сосны затрепетала темная тень. Рахикка встал и теперь ходил взад и вперед.

- Видишь ли… Если бы Пертти мог… Как бы это тебе сказать…

- Говори, не стесняйся. Мне не привыкать.

- Пертти может угодить в школу для умственно отсталых.

За углом раздался вскрик, он вырвался из груди Уллы. Тотчас вслед за вскриком Улла сказала пронзительным голосом:

- О чем ты? Я, наверно, ослышалась…

- Ты услышала верно.

- Школа для умственно отсталых… У меня глаза со стыда лопнут. Что скажут люди? Нет, этого не может быть, не может быть!

- Так я слышал. Пертти страшно отстал.

- Но я все делаю для него, стараюсь разговаривать с ним по-шведски, чтобы он учился, чтобы ему было легче в школе…

- А ты по-фински должна была бы с ним говорить.

- Опять ты твердишь одно и то же. Не верю я тебе.

- Но так обстоит дело.

- Назови хоть одну причину.

Послышался вздох. И снова засопела трубка, на этот раз яростно.

- Если Пертти… Когда он… Слова составляют пары с понятиями… Я не могу это в точности объяснить…

- Так же, как ложь не обращается в правду.

- Есть различные слова…

- Слова как слова.

Когда Рахикка злился, его голос понижался, и казалось, будто он говорит из бочки. Так и теперь он говорил этим голосом как из бочки:

- Хорошо. Возьмем что-нибудь для примера. Ты знаешь, что означает слово «мягкий»?

- Сказать тебе по-шведски?

- Нет, по-фински.

- Ну, это когда человек добрый, нежный… - Улла чуть-чуть хихикнула. - И может ласкать маленького…

- Совершенно верно. И это такое, до чего нельзя дотрагиваться. Так?

- Глупый ты.

- А теперь я скажу тебе другое слово: милд. О чем оно тебе говорит?

- Это что-то по-шведски.

- Верно, «милд» - по-шведски «мягкий».

- Милд, милд! - Улла произнесла это слово тихо, а потом громко.

- Ну, а что ты думаешь, когда слышишь, что шведы говорят «милд»?

- Мягкий, конечно, добрый и нежный… и ласковый…

- Видишь, как легко ты выучила новое слово. Но вот подумай, почему это тебе далось так легко?

- Потому что ты учил меня этому.

- Нет.

- Потому что это такое удобное слово. Короткое.

- Нет, ты выучила его потому, что у тебя уже было наготове содержание этого слова по-фински. Тебе оставалось только поставить рядом с финским «мягкий» другое слово - «милд». Но если бы у тебя не было понятия о мягком, добром и нежном, что тогда?

- Тогда мне нужно развешать простыни на веревке.