Чужая страна

– Пумы, Джимми, – подтвердил Том. – Слушай, мне нужно еще кое-что сделать. Получше присмотреться к Мало. Все же нельзя исключать вероятность, что он из DGSE. Кто его знает, может, Амелия участвует в совместной операции в Тунисе.

– А заодно трахается с коллегой. Том покачал головой и закатил глаза.

– Иди выпей, Джимми. Ты это заслужил.

Он дал отбой, поставил телефон обратно на письменный стол и снова взял камеру. Том надел ее на плечо, вышел наружу и легко разыскал Сэми. Таксист сидел за рулем и лениво перелистывал газету. Том постучал в окно.

– Хочу вам кое-что показать, – сказал он, залез внутрь и устроился на пассажирском сиденье. Протянув Сэми камеру, он показал ему, как листать фотографии, и открыл первый снимок Амелии и Мало. – Вот те люди, которые меня интересуют. Женщина живет в «Валенсии», мужчина – в «Рамаде». Вы их видели?

Сэми покачал головой. Двое других таксистов, стоявших под бугенвиллеей, сверлили их оскорбленными взглядами, как девушки на вечеринке, которых никто из парней не пригласил танцевать.

– Может быть, они вместе отправятся поужинать, – сказал Том. – Они ушли от бассейна минут двадцать назад. Если увидите их, звоните мне. Если вдруг не дозвонитесь, звоните на гостиничный телефон, попросите администратора соединить вас. Мой номер 1313. Если они сядут в другое такси, езжайте за ними. Если сумеете посадить их к себе, то лишний раз не рискуйте, не надо звонить мне при них. Женщина знает английский, французский и арабский, и все хорошо. Тогда пошлите мне СМС, куда направляетесь.

– Конечно.

Том показал глазами на таксистов.

– А этим, если будут задавать вопросы, скажите, что я ревнивый муж.

Глава 21

Джоан Гуттман дала Амелии телефон агентства по усыновлению в Париже. Помня, что во Франции времени на час больше, Амелия позвонила туда в восемь тридцать утром в субботу и обнаружила, что офис не работает по выходным. На сайте агентства был дан еще один номер, и в конце концов ей ответила какая-то женщина. Излишне драматичным тоном она сообщила, что «о, конечно же знает» о «трагической и жестокой кончине» родителей месье Мало в Египте и «более чем понимает» обстоятельства мадам Уэлдон. Они решили, что Амелии не стоит говорить с Франсуа по телефону. Вместо этого женщина посоветовала ей приехать во Францию, встретиться с сыном в Париже днем в понедельник, и, если он сочтет нужным, побывать на похоронах Филиппа и Жаннин Мало, назначенных на утро вторника на Монпарнасе.

Амелия потратила двадцать четыре часа, чтобы получить свои собственные сведения об убийстве супругов Мало и непосредственно о Франсуа – с помощью доверенного лица в DCRI, французской внутренней разведке. Удостоверившись, что он действительно их приемный сын, она начала обдумывать свои действия. Ввести Франсуа в свою жизнь означало серьезную вероятность испортить себе карьеру и передать бразды правления Джорджу Траскотту. Она понятия не имела, как встретит ее Франсуа, если она приедет в Париж, чтобы утешить его. Какой реакции ей ожидать – гнева? презрения? жалости? Она не имела никакого представления о его характере. Амелия знала одно: в самое тяжелое для себя время ее сын захотел разыскать ее. И ей так хотелось помочь ему, увидеть наконец свое давно потерянное дитя, что она решительно отбросила все практичные и профессиональные соображения. Ей казалось, что судьба не оставила ей выбора и если ей хочется, чтобы в жизни действительно был смысл и настоящее, не кратковременное счастье, то необходимо во что бы то ни стало примириться с прошлым.

В воскресенье утром Амелия заперла свой дом в Чок-Биссет, села в машину и поехала прямо в дом Жиля в Челси. Документы на имя Фаррелл – паспорт, банковские карты и сим-карты – были спрятаны в маленькой коробочке за панелью в гардеробе ее мужа. Чтобы добраться до панели, Амелии пришлось вытащить из шкафа больше дюжины упакованных в полиэтилен рубашек и тщательно вычищенных в химчистке костюмов на вешалках. Она сложила все на кровать. В гардеробе пахло пылью, нафталином и кремом для обуви; старомодный, какой-то послевоенный запах, подумала Амелия. На дне лежали клюшки для гольфа, книги и стопки древних газет. Жиль хранил их как хронику важнейших мировых событий, произошедших в течение его жизни. Убийство Ицхака Рабина, падение Берлинской стены, смерть принцессы Дианы, трагедия 11 сентября. Страницы пожелтели; Амелия отодвинула газеты в сторону, и они неприятно зашуршали. Достав коробку, она позвонила в банк «Сантандер», активировала два из счетов, зарядила батарейку в мобильном и собрала вещи для поездки во Францию. Потом Амелия позвонила Жилю в Шотландию и сообщила ему, что отправляется в Париж «по делу».

– Как мило. – Жиль принял новости с обычным безразличием. Амелия живо представила себе, как ее муж, сидя где-нибудь в богом забытом уголке области Файф, в этот самый момент рассматривает драгоценный исторический документ и выписывает оттуда драгоценные исторические сведения о своих предках. – Береги себя, дорогая, хорошо? Поговорим, когда ты вернешься.