Чужая свадьба

Разумеется, мысли о новых трудностях, с которыми столкнется его сын, лишали Аттикуса сна. Конечно, Эллиот не боялся взять на себя ответственность. Он считал своим долгом принять это бремя как высокую честь. Аттикус безмерно гордился сыном. И самому профессору непонятно было то беспокойство, которое он испытывал, думая о будущем Эллиота.

Не было никаких причин для тревоги. Эллиота любили и уважали, и, хотя некоторые говорили, что он слишком сдержан и замкнут, сам Эллиот был доволен своим положением. В этом удовлетворении не было ничего плохого, ни следа самодовольства. Атгикус видел в этом справедливое вознаграждение за долгую жизнь. Но может быть, здесь и заключалась проблема. Ему было семьдесят, сыну — тридцать три; Эллиот был слишком молод, чтобы довольствоваться тем, что имеет.

Сын подошел к Аттикусу и прервал волновавшие того мысли. Он протянул отцу виски и сел напротив, вытянув перед собой длинные ноги. Эллиот слегка хмурился, по его лицу было видно, что он чем-то озабочен, — без сомнения, задумался о своих делах.

Атгикус вспомнил, что Эллиот привез со станции даму, приглашенную Эглантиной для подготовки к свадебным торжествам. Он надеялся, что Анжела, выходя замуж за маркиза, осознавала, что ей придется испытать, став невесткой его матери. Анжела так молода, ей едва исполнилось восемнадцать. В прошлое воскресенье в церкви девушка выглядела бледной, утомленной.

— Как она, по твоему мнению? — нарушил молчание Атгикус.

Эллиот поднял голову и с недоумением посмотрел на него.

— Кто знает? — не сразу откликнулся он.

— Можно было бы спросить ее, полагаю, — удивленно заметил Аттикус.

— Мы едва знакомы, — пробормотал Эллиот. Его взгляд был обращен куда-то внутрь себя, и что-то, что видел он один, — забавляло и в то же время тревожило его, так как невольная улыбка появилась на его лице.

Атгикус с изумлением смотрел на сына, пока не понял, что Эллиот говорит о приехавшей даме.

— Она совсем не такая, как можно было бы ожидать, — сказал Эллиот.

— Нет? — осторожно спросил Атгикус.

— Она слишком молода и слишком… — Эллиот с досадой помахал рукой, не находя нужного слова, и повторил:

— Не такая, как можно было ожидать.

— Молода? — Аттикус был заинтригован тем интересом, который вызвала у его сына эта молодая женщина, «не такая, как можно было ожидать». — И… красива?

Эллиот с раздражением взглянул на него.

— Нет, — сказал он. — Да. Нет. Не знаю. Она не так красива, как Кэтрин.

— Но привлекательна.

— Боже мой, да.

Брови Аттикуса взлетели вверх.

— В ее лице есть что-то, что делает его необычным, притягательным. Какая-то грустная радость. И она двигается… как танцовщица. Но не балерина. Как танцующая цыганка.

— Не похожа ни на одну из моих знакомых леди, — с сожалением заметил Атгикус.

Ему совершенно не нравились скованные движения дам, носивших по моде того времени под платьями какие-то сложные сооружения.

— Нет, — согласился Эллиот. — Но говорит она красиво. Ее голос само совершенство и с аристократическим акцентом.

— Но?..

— Иногда она пользуется ужасным современным жаргоном.

— Вульгарным?

— Нет, не совсем. Но есть кое-что другое, — задумчиво произнес Эллиот. — У нее нет горничной. Она приехала совершенно одна, если не считать собачонки.

— И как же зовут эту изумительную даму?

— Агата. И я никогда не встречал женщины, которой так бы не подходило это имя, — проворчал Эллиот.

— Что-нибудь еще в ней… необычно?

— Только ее исключительная жизнерадостность. — Он замолчал и на минуту закрыл глаза.

Аттикус подумал, что его сын — красивый мужчина, но, похоже, совершенно этого не осознает. Правда, Эллиот заботился о своей внешности, но Аттикус понимал, что таким образом он проявлял свое уважение к тем, кто встречался с ним, а не просто желал произвести впечатление.

Неожиданно Эллиот встал.

— В чем дело, Эллиот?

— Я совсем забыл о вещах леди Агаты.

— Я полагал, что дюжина ее сундуков прибыла еще несколько недель назад, — удивился Аттикус. Эллиот улыбнулся:

— Вероятно, это были принадлежности ее профессии. А личные вещи она привезла с собой.

— Понятно.

— Их должны были уже выгрузить. Я обещал Эглантине, что заберу их сразу же, после того как доставлю дам в Хол-лиз. Я должен забрать багаж и отвезти его туда.

— И немедленно, — согласился Аттикус.

Кивнув, Эллиот направился к двери, но задержался у небольшого зеркала в позолоченной раме, висевшего на сте-. не. Ладонями пригладил волосы, недовольно посмотрел на галстук и тут же завязал его вновь, расправил манжеты и повернулся. Он улыбнулся — да, именно улыбнулся — отцу.

— Я скоро вернусь.

— Не спеши. Вечер такой приятный-, — ответил Аттикус. Он улыбнулся стакану с виски, услышав, как закрылась парадная дверь.

Суматоха и возбуждение, вызванные замужеством Анжелы, никогда особо не интересовали профессора, но за последние несколько минут в нем вспыхнул жгучий интерес.

Глава 6

Ни один директор театра не может сделать больше, чем восхищенная публика