Чужая в чужом море

Когда на горизонте образовались непредвиденные гости на «Хаммерах» с пулеметами, Брют была поражена тем, как Рон и Пума, «обеспечив безопасность охраняемого лица, сообразно ситуации», нырнули в мешковатые камуфляжные комбинезоны и как будто растворилась в ландшафте. Были — и нет. Как селедка хвостом смахнула… На команду Ндунти фокус с исчезновением (и еще какие–то фокусы, которых Брют не видела, т.к. «отдыхала» на середине озера) произвел крайне серьезное выпечатление. Легионеры поглядывали на Рона и Пуму с некоторой настороженностью (хотя, недоразумение, с которого началось знакомство, было исчерпано). Хищники чуяли хищников какой–то другой, очень опасной породы. Что касается Брют, то для нее Батчеры с Пелелиу были просто хорошими ребятами, к тому же (как оказалось) блестяще знающими свое дело.

Самым странным из персонажей, собравшихся на берегу Удеди, был Герхард Штаубе. Что–то с ним было не так. Мельком глянув, как Пума пытается научить его обращаться с довольно простым оружием, Брют пришла к выводу, что это – обычный гражданский европеец, который до вчерашнего дня не имел никакого отношения к Народному Фронту Шонао. Из него такой же диверсант–подпольщик, как из медузы — альпинист. За каким хреном он поехал работать в эмират? Деньги? Нет. Такой авиа–эксперт может иметь хорошие деньги в любой нормальной стране. Статус? Нет. При исламском феодализме высокий статус передается только по наследству. Симпатии к исламу? Но он ненавидит ислам. Может быть, эмир его шантажировал? Но чем?

А вот еще странность: почему гражданский европеец Штаубе (привыкший к благам цивилизации), смывшись из Сарджа, поехал в полудикую и опасную страну шонао, вместо того, чтобы отправится в развитую и безопасную Меганезию? Каприз? Нет. Офицер в оцеплении «Эйрбаса» сказал, что Штаубе отдадут Ндунти. Но сотрудники INDEMI никогда не отдали бы Штаубе против его воли — это самим себе нарисовать ВМГС. И было видно было, что Штаубе летит с Ндунти добровольно. Он садился в президентский «Safari» средь бела дня, на глазах у кучи людей… Почему!?

Пума недоуменно почесала за ухом.

— Потому! Ты же сказала: совсем прозрачные – в фидер, а с волосами внутри – тебе.

— Ага, — подтвердила Брют, — Я думала одну мысль, и сама себя спросила: «почему»? У меня такая привычка: когда я разбираю образцы, то решаю в уме логические задачки.

— У! Я так не умею. Я когда что–то делаю, то об этом и думаю. Но, если я делаю и еще болтаю, то на половину думаю про то, о чем болтаю. А какая у тебя задачка?

— Штаубе. Я ищу логику в том, что он поехал в Шонаока, а не в Меганезию.

— Это просто, — сказала Пума, — Штаубе хочет убить Аккана. Ндунти тоже хочет убить Аккана. Вместе они скорее его убьют. Ндунти не может ехать в Меганезию, у него тут бизнес, а Штаубе все равно. Значит, они будут в Шонаока. Логика!

— Откуда ты знаешь, что они хотят убить Аль–Аккана?

— Это тоже просто. Аккан хочет убить их обоих, он это сказал по TV. Им надо убить его раньше. Это одна причина. Аккан вырезал из людей шонао внутренности. Если Ндунти его убьет, то люди шонао скажут: хорошо! Это вторая причина. У Штаубе были четыре женщины и два ребенка. Аккан их убил. Будет правильно, если Штаубе его убьет. Это третья причина. Одна причина общая, и еще по одной причине у каждого. Логика!

— У Штаубе было четыре жены? – удивилась Брют.

— Да. Я видела по TV. Я думаю так: когда Штаубе смылся, этим женщинам надо было сразу ехать на тачке на юг. Там 60 миль и уже Оман. Соседняя страна. В Омане другой ислам, их бы оттуда не выдали. Но они не поехали. Остались. Глупо так умирать.

— Или они не умели водить тачку, — предположил Рон, — или слишком поздно узнали про аэробус. Штаубе не обеспечил им отход из Сарджа. Надеялся, что само. Дилетант.

Брют задумчиво подбросила на ладони сросток мелких кристаллов кварца.

— Странно… С чего бы у него было четыре жены?

Пума пожала плечами.

— Что такого? На Никаупара есть кузнец Вуа, у него шесть vahine. Он очень сильный. У него бизнес по металлу, хорошие деньги, и хер стоит каждые два часа. Так говорят.

— Вуа — здоровенный конь, — подтвердил Рон, — И в шашки классно играет.

— Хм, — протянула Брют, — Съездить, что ли, сыграть в шашки. Но при чем тут Штаубе?

— Ну, ты сказала про четыре жены, — напомнила Пума.

— E parau foa, зачем Штаубе четыре жены, и зачем он каждой из этих четырех жен? Он ведь не кузнец Вуа в этом смысле. Вы не забудьте, что в эмиратах муж эксклюзивный.

— Это как? – спросила Пума.

— Это так, что у женщины один мужчина. За make–love с другим мужчиной, ее убьют.

— А если у него не стоит хер, или он вообще уехал на месяц? – спросила Пума.

— Все равно, — ответила Брют, — Это исламский закон. Называется «шариат». По нему женщина должна make–love только с тем мужчиной, которому она продана. Если она никому не продана, то она вообще не должна make–love, ни с кем, иначе ее убьют.

— Ты прикалываешься? – подозрительно спросила младший инструктор.

— Я серьезно. Не веришь — посмотри в интернете про ислам. Это везде написано.