Чужая в чужом море

— Не одобряю, — ответил спецагент, — Потому, что это сделали меганезийцы, а не мы. А ведь у нас было гораздо больше возможностей, и метод взят из нашей, американской истории. Одна операция двадцати наших парней в Зулустане тут же сделала население нашими союзниками. Если бы мы начали раньше, то 2 соседние страны тоже были бы наши. Но мы упустили время, и сейчас там хозяйничают китайцы и меганезийцы.

— Иначе говоря, этот метод вам нравится, я правильно понял?

— Не то, чтобы он мне нравился, но он лучше всех остальных.

— Понятно. Скажите, а вас не удивляет, что меганезийцы так охотно помогали двадцати американским парням? США для них конкурент, а они помогают техникой и оружием, договариваются о воздушных коридорах, и т. д. Парадокс?

— Это в большой политике парадоксы, — спокойно ответил Босуорт, — а у нормальных людей принято помогать друг другу в таких случаях. Наши парни поступили бы так же, случись что у меганезийцев. Если у соседа горит амбар, вы поможете ему тушить огонь, забыв, что болеете за разные бейсбольные команды. Это понятно?

— К сожалению, аналогии лгут, — сообщил Второй советник, — в простых аналогиях часто содержится сложный подвох. Давайте я налью всем еще кофе и попытаюсь поспорить с неявно прозвучавшим тезисом, будто политические системы – это всего–навсего разные бейсбольные команды, а большая политика – это конфликт заигравшихся фанатов.

— Почему бы не послушать, — согласилась Жанна.

Джентано Монтегю наградил ее доброжелательной и несколько покровительственной улыбкой и аккуратно наполнил все четыре чашечки.

— Мы, западные люди, — начал он, — уже полвека живем в условиях, когда границы между государствами это лишь символ. Если канадка Жанна Ронеро поедет в Аризону, США, в гости к Эстер Блэйз, то ей не придется менять своих привычек. Если они затем решат вместе прокатиться в Англию или ЕС – то и там окажутся, в общем, в привычной среде. Но когда мисс Блэйз поехала в Мпулу, а мисс Ронеро в Меганезию, то они столкнулись там с явлениями, совершенно невозможными в привычной для них культурной среде.

— Но не факт, что это плохие явления, — заметила Жанна.

— Я не делал оценочных суждений, — ответил Джентано, и продолжал, — Или, к примеру, Гарри поедет в Китай. Он обнаружит, что привычные для него представления о праве частной собственности, в т. ч. об интеллектуальном праве, которое является ключевым элементом западной цивилизации, там совершенно не действуют. Гарри увидит, как под защитой китайской армии, партийные предприятия производят товары под японскими, американскими и европейскими брэндами, по ворованной технологии — и это считается достойным, честным бизнесом, одобряемым в китайской системе ценностей.

— Пусть с этим возятся суперадвокаты суперкорпораций, — проворчал спецагент, — лично мне глубоко плевать, кто из них потеряет 1 миллиард из своего триллиона долларов.

— Так и рассуждают многие неглупые люди, — сказал Второй секретарь, — им кажется, что эти игры не на их поле. Но смотрите: американец заплатил налоги. Государство из этих средств финансировало науку, и появился квантовый компьютер. Государство передало документацию американским компаниям, которые тоже платят налоги. Это изобретение должно было работать на американцев. Все остальные должны были покупать лицензию на его использование. Но китайцы украли документацию, и стали делать эти квантовые компьютеры очень дешево. Еще бы: они не платили миллиарды за организацию научных центров, не финансировали научное сообщество, не содержали университеты, а просто присвоили результат. Американские компании оказались в худшем положении на рынке, они сокращают производство, увольняют персонал, платят меньше налогов. Урезаются социальные программы. Американцы начинают жить хуже. Почему? Потому, что они столкнулись с чужой культурно–политической доктриной, с чужой системой ценностей.

Второй секретарь сделал паузу, чтобы отпить глоток кофе и оценить произведенное на аудиторию впечатление, и двинулся дальше: