Чужая война

«А что если оставить Сейфуллаха и поискать мастера?», – подумал Арлинг, прислушиваясь к голосам в шатре. Служанка только-только расставляла чайные приборы. Кучеяры любили церемонии, и чаепитие должно было занять не меньше часа. На сикелийских базарах можно было купить все, в том числе, и услуги татуировщика. Халруджи довольно потер руки. Возможно, ему удастся избавиться от подарка Даррена, куда раньше, чем он думал.

И все-таки оставлять Сейфуллаха одного не хотелось. Арлинг не чувствовал опасности, но етобары славились хитростью и могли терпеливо дожидаться, когда Аджухам останется один.

Разве можно было знать наверняка, что присевший под телегой с тыквами дед не переодетый етобар? Солнце поднималось к зениту, и на площадке, где стоял Регарди, людей почти не было. Кроме старика, который неподвижно сидел на одном месте уже полчаса. Если бы Арлинг хотел найти убежище от жары, он бы скрылся под кустами тамариска, растущими у хлебного ряда, а не старался поместиться в узкую полоску тени, которую оставляла телега. Уцепившись за внезапно пойманную мысль, Регарди прислушался к деду внимательнее.

Запах старости пропитал всю его одежду – изрядно прохудившуюся и грязную. Легкий ветер, не приносивший облегчения от жары, небрежно трепал клочья седых волос, выбившиеся из-под головного платка. Гнойный нарыв на ноге кучеяра источал зловоние, а корка хлеба, которую он смаковал, была одного с ним возраста. Зубы деда были не в силах справиться с окаменелым продуктом. Пожалуй, даже для опытного етобара игра была слишком натуральной. Обычный нищий. Таких по всей Сикелии хватало.

Арлинг уже собирался оставить старика в покое, как вдруг почувствовал его взгляд. Дед смотрел на него так пристально, что даже забыл о хлебе. Корка с гулким стуком выпала из его пальцев на землю, а сердце кучеяра грохотало так, что его можно было услышать, не обладая тренированным слухом.

Халруджи приблизился и, подняв с земли хлебец, протянул его старику.

– Мир тебе, почтенный, – сказал он. – Кажется, это твое.

– Это твое… – повторил кучеяр, не сводя с него глаз. – Ах да, это мое. Благодарю вас, добрый господин, благодарю! Вы слепой?

– Да, но у меня острый слух и чуткий нюх, – предупредил Регарди. – Ты меня знаешь?

– Откуда? – изумился дед, и, наконец, отвел взгляд. – Я простой нищий, драганов повидал много, но вас, милейший, не встречал.

Дрожь в его голосе и пальцах могла быть вызвана стариковской немощью или ложью. Возможно, старик его с кем-то перепутал. Это было удобным объяснением, и Арлинг собирался в него поверить. Впрочем, старик мог оказаться полезным.

– Держи, – монета уютно легла в потертую стариковскую ладонь. – Но будь любезен, окажи услугу. Ты человек пожилой, и, наверное, все здесь знаешь. Есть ли на базаре хороший татуировщик? Где-нибудь поблизости.

Старик издал странный звук, который Регарди поначалу принял за кашель, но уже через секунду понял, что слышит едва ли не самый мерзкий смех в своей жизни.

– От подарочка хочешь избавиться? – дед с неожиданной ловкостью вцепился ему в рубашку, оголив плечо и часть татуировки. Так же быстро изменился его тон. Голос кучеяра перестал дрожать, а от былого заискивания не осталось и следа. Арлинг с легкостью перехватил его руку и повалил на землю, не сразу сообразив, что сражается со стариком. Дряхлые мышцы почти не чувствовались, а хрупкие кости можно было переломать пальцами, не прилагая усилий.

– Кто тебя послал? – прорычал он, поднимая хихикающего деда с земли. Ему повезло, что полуденная жара разогнала почти всех покупателей, а редкие торговцы были заняты своим товаром или спрятались в шатрах. Кучеяры трепетно относились к старикам, считая их неприкосновенными. За избиение деда, пусть и нищего, можно было угодить в тюрьму.

Подумав, халруджи затащил старика в кусты тамариска, намереваясь вытрясти из него правду. Страх лучше вина развязывал людям язык, а дед определенно что-то скрывал.

– Горы взметнутся и упадут в небо! – вдруг закричал старый кучеяр, в припадке безумия кидаясь на землю. – Туча – быстрая и злая, порвет их в клочья! Миллиарды волн вытянут свои шеи, чтобы увидеть, как умрет мир, захлебнувшись в песке. Виновные найдут свою гибель. Горе им, горе!

Повезло же наткнуться на сумасшедшего, досадливо подумал Регарди, зажимая старику рот, но следующие слова деда, раздавшиеся сквозь его пальцы, заставили халруджи убрать руки и прислушаться.

– В ореоле брызг и клочьев старого мира родится новый Нехебкай, чтобы остаться с нами навсегда, – нараспев произнес старик уже спокойнее. – Царские Врата раскрыты, и великий самум выпущен на волю. Подобный поселился в сердцах людей. Но Видящий бессилен, потому что древние дышат жарко, а гнев царя бесконечен. Темно-Синий Повелитель Пламени и Молнии! Твои слуги стоят прямо! Головы их выше небес, ноги их ниже ада…