Чужая война

На самого Регарди тоже поглядывали с неприязнью. Особенно, шлюхи, которых в Сикелии называли Лунными Женщинами. Их опасения были понятны, но напрасны. Арлинг хорошо знал, как жрицы любви относились к увечным. Калеки не имели права на их услуги, а за нарушение обычаев власти наказывали обе стороны. Калеку — плетьми, а жрицу любви — клеймом. Многие обычаи кучеяров так и остались для халруджи загадкой, а к презрительным взглядам шлюх он давно привык.

Когда одна из них приблизилась, Арлинг насторожился, но тут женщина заговорила — чуть хриплым, низким голосом, который при желании можно было принять за томление, терзающее сердце шлюхи. Смутная догадка стала уверенностью. Как он и ожидал, Вулкан нашел его первым.

— Кто тут портит мою репутацию? — игриво протянул он, прикрывая лицо шалью. — Зачем ты обманул этих несчастных глупцов, Амру из Балидета? Золотохранилище Подземки не дает тебе покоя? Или моя слава?

— Ни то и ни другое, — улыбнулся в ответ Арлинг, незаметно для окружающих отобрав у Вулкана нож, который тот прятал под шалью. — Джавад Ром передает тебе привет и напоминает о долге. Хотя ты не создаешь впечатление человека, который привык отдавать долги.

— Долги разными бывают, — прошипел кучеяр, но тут же добавил, повысив голос. — Проваливай отсюда, урод. В Иштувэга и своих слепых хватает. Давай, топай отсюда. Ох, будь проклята моя печенка. Пожалуй, пора навестить другую яму. Не жемчужную.

Вулкан захохотал собственной шутке и, кряхтя, направился к выходу. Намек был понятен, и у Арлинга больше не было причин задерживаться в питейной.

Вор встретил его на заднем дворе и молча кивнул, велев идти за собой. Убежище Вулкана находилось недалеко — на чердаке кухни, построенной в согдарийском стиле. Она примыкала к таверне вплотную, напоминая странный союз Севера и Юга. На чердаке было тесно, душно и затхло, но, похоже, вор чувствовал себя комфортно.

— Сюда никто не ходит, с тех пор как здесь дочка хозяина повесилась, — объяснил он, плюхаясь на один из наваленных повсюду мешков и поднимая в воздух тучу вонючей пыли. — Несчастная любовь и все такое.

— А ты разве не боишься привлечь несчастье? — спросил Арлинг, вспомнив, что кучеяры избегали мест, где самоубийцы сводили счеты с жизнью.

— Я только наполовину кучеяр, — хмыкнул Вулкан, снимая с себя женское платье. — Моя мама была шибанкой, глупенькой девочкой, которая повелась на смазливого балидетца. Не люблю кучеяров, хоть режь меня. Ладно, давай о деле. Значит, ты от Джавада? Ну и дружков он себе заводит. То каргалов каких-то мне пришлет, то нарзидов. Теперь со слепым связался.

— Так ты ему еще должен?

— Вот только не напирай, кто кому должен, — поморщился Вулкан. Он оказался гораздо более худым, чем при первом впечатлении. Под костюмом Лунной Женщины скрывалось крепкое, жилистое тело. Нисколько не стесняясь, кучеяр разделся догола и принялся натираться мыльным порошком, остро пахнущим фенхелем и лимоном.

— Да, мой долг слишком велик, чтобы оплатить его в этой жизни, но я не люблю, когда мне об этом напоминают, — пробурчал он. — Лучше потри мне спину. Ты ведь знаешь, что у нас Белая Язва? Говорят, если три раза в день натираться этой смесью, то не заболеешь. Я бы с тобой поделился, но у меня мало. Могу предложить бычачьей мочи. Ее следует пить каждый час, но мне некогда, часто пропускаю. Надо бы еще достать. Впрочем, лучше всех защищает пыльца «Мертвой Головы». На рынке эта бабочка стоит, как хорошая лошадь.

— Пыльца и моча тебе, конечно, помогут, — усмехнулся Арлинг.

Вулкан подскочил быстро и неожиданно, убедив халруджи, что слухи о его ловкости не преувеличены. Кучеяр хотел схватить его за ворот рубахи, но Регарди сделал вору подсечку и скрутил ему руки за спиной, порадовавшись, что в свое время отобрал у него нож.

— Спокойнее… — примирительно прошептал он. — Я ведь недавно в городе. Многого не знаю.

— Раз не знаешь, лучше помалкивай, — пропыхтел Вулкан, вырываясь из его рук. — Ты понятия не имеешь, что за паскудная болезнь эта Белая Язва!

— Наверное, от нее умирают. Я видел телегу с трупами.