Чужая война

Однорукие, безрукие, безногие, колченогие, карлики и великаны, толстые и тонкие, изуродованные человеком и природой, глухие, немые и слепые ползали, ходили и прыгали, демонстрируя буйство фантазии создателя. Особенно много было слепых. Регарди чувствовал их особенно хорошо, угадывая по чутким, настороженным движениям.

Когда они нашли свой шатер, уже наполовину занятый какими-то карликами, Арлинг был уверен, что удивиться чему-либо сегодня вечером ему будет сложно. Калеки самой разной степени уродства демонстрировали редкое единодушие и стремление к победе. Многие не сомневались, что победителями станут именно они. «Наверное, люди с ограниченными возможностями острее осознают свою исключительность», — подумал Регарди, настороженно прислушиваясь к себе. К его облегчению, бремя избранности он пока не чувствовал.

— Побудь здесь, — сказал Аджухам, который не меньше халруджи был оглушен увиденным. — Пойду поищу цветных тряпок, да погляжу, что там в красной палатке слева. Кажется, у них двухголовый. С ума сойти.

Арлинг собирался пойти с ним, но вдруг понял. Сейфуллаху хотелось побыть одному. Он давно научился угадывать подобные настроения господина, которые случались не часто. Видимо, Аджухам тоже предвидел неудачу.

Проследив за ним, Регарди убедился, что мальчишка отошел от шатра и, усевшись на перевернутую корзину, задумался. Уроды были заняты своими делами и на кучеяра — нормального человека — внимания не обращали. Впрочем, обычных людей среди калек хватало. Они вели себя громко и суетились еще больше, чем понукаемые ими уродцы. Было нетрудно догадаться, кому должен был достаться приз в случае победы.

Между тем, карлики из его шатра с криками выбежали наружу, оставив Арлинга одного. Не упуская из внимания Сейфуллаха, он достал из кармана мешочек с ясным корнем и задумчиво потеребил мягкую ткань. Сегодня он уже принимал дозу волшебного снадобья, но желание перестраховаться от провала было велико. Пять минут назад он попытался определить цвет забытой карликами ленты, но ткань была слишком грязной, и его выбор остановился между зеленым и синим. Уточнить у Сейфуллаха Регарди не решился, опасаясь расстроить его раньше времени.

— Что я здесь делаю, учитель? — спросил он, обращаясь к воздуху, и едва не подпрыгнул от неожиданности, когда за спиной раздался возбужденный шепот:

— Не знаю. Давай сбежим? Еще не поздно.

— Нельзя! Арво сдержит слово, он нас отпустит.

Шептались снаружи, за стенкой шатра — мужчина и женщина. Арлинг принюхался и узнал двоих карликов из шатра. Запах маленьких людей еще оставался на разбросанных повсюду костюмах. Похоже, не только он мечтал быстрее оставить это место. Чужой разговор подслушивать не хотелось, но тут за стенкой палатки раздался плач.

— Не верю! — плакала женщина. — В прошлый раз ты тоже так говорил. Но прошел целый год, и ничего не изменилось.

— Потому что тогда мы проиграли, а сейчас приз достанется нам. Самрия такого еще не видела! Это будет божественно, прекрасно, смертельно красиво.

— Ты говоришь так, будто тебе это нравится.

— Конечно, мне это нравится. Иначе у меня ничего бы не вышло. А я очень хочу получить свободу. И для тебя, и для себя. Мы победим. Ты обещаешь не волноваться?

Женщина всхлипнула, но уже не так горько.

— Я не уродка. Это ты карлик, а я лилипут. У меня нормальные руки и нормальные ноги, просто маленькие. Что я здесь делаю? Это ужасно! Арво — полный дурак.

Лилипутка снова заплакала. И чем больше Арлинг слушал ее плач, тем ярче вспыхивали искры давно забытых воспоминаний. Он уже очень давно не слышал, как плакала женщина.

— Я не промахнусь. Ты должна мне верить. Мы это делали сотни раз, остался последний. Ты же умница.

Звуки поцелуев и объятий лучше слов сказали, что мужчине все-таки удалось успокоить маленькую артистку.

— Хорошо, Карло, — сказала она. — Но мне все равно страшно.

— Знаю, — прошептал он. — Ты должна быть сильной. Мой отец говорил: «Перейдешь порог — пройдешь горы». Он хоть и был мал ростом, но понимал эту жизнь куда лучше переростков.

Парочка помолчала.

— Я буду сильной, — сказала лилипутка и обняла карлика.

— Магда, я люблю тебя.

Арлинг вздрогнул, не сразу сообразив, где раздались эти слова: в его голове или снаружи шатра. Испугавшись, что у него снова начались галлюцинации, он резко встал, отчего влюбленные отпрянули и исчезли в темноте, напуганные шумом. Ему хотелось броситься вдогонку за лилипуткой, чтобы убедиться в очевидной правде. Это была другая женщина. Живая.

Постояв в тишине, халруджи с трудом заставил уняться бешено бьющееся сердце. На свете были сотни, тысячи девушек по имени Магда. Но почему за все время, проведенное в Сикелии, он услышал его впервые? Жизнь продолжала преподносить сюрпризы, а он, похоже, утратил способность равнодушно воспринимать ее причуды.

Вспомнив, что все еще держал в руках мешочек с ясным корнем, халруджи решительно засунул его в карман. Маленькие люди. Маленькая любовь. Какое ему было до них дело?