Чужая война

Я бы объяснил. Если бы нашел слова. Да только не находились они. Поразбежались все, запутались, сколготились в безобразную кучу, отталкивая друг друга. Эх, выпить бы сейчас! После пары глотков «коктейля» все объяснения приходят сами.

— Мы действительно вместе, — неубедительно пробормотал я, пытаясь сформулировать то, что формулировке не поддавалось в принципе. — И будем вместе, пока… Ну… Пока будем вместе.

— Угу. — Скепсис возвращался к эльфу на глазах. — Объяснил.

— Боги, Элидор, да это же медузе ясно!

— Я не медуза, — сухо заметил монах.

Возразить было нечего.

Я повертел перстень Джэршэ, глядя, как играет светом ограненный рубин. Украшение было, как ни странно, впору. В аккурат на средний палец.

А Паучий Камень остался в Эрзаме. Нет уж, ну его к лешему, этот подарочек.

— Может, пригодится. — Элидор проследил, как я прячу перстень вкошелек. — Они ведь и вправду от магии защищают.

— Может.

И я улегся спать. А что еще делать ночью, если все враги уже перебиты?

Эзис. Степи

И была Степь. И солнце. И выжженная зноем земля. Холмы уходили далеко-далеко в бесконечность, сливаясь с белесым от жара небом. Дрожало над землей тонкое марево горячего воздуха. Свистела высоко неразличимая в ослепительной глубине раскаленного неба какая-то птица. И больше ни единого звука не рождалось в бескрайней, величественной, равнодушной Степи.

— Здесь нам бояться некого, — заверил Эльрик. — Места нехоженые, а о колодцах древних только я, наверное, и знаю.

И Элидор, помнивший прекрасно, как в конце мая уходили они с Симом из Мерада, уходили, выматывая погоню, изнуряя себя бешеной скачкой; помнивший, как каждый холм, каждый куст, каждый овражек таили в себе опасность, почему-то поверил.

Он вылез из раскаленных доспехов. Сменил сшитый по западной моде костюм на удобную эзисскую одежду. И сидел в седле, на одном из трофейных коней, нахохлившийся, злой, недовольный всем на свете, а в первую очередь жестоким, яростным, невыносимым зноем.

Особенно тяжело было в полдень. Но в эти часы они обычно устраивали привал.

Эльрик заботливо укрывая своего скакуна белой попоной с оголовьем, отпускал побродить, поискать остатки зеленой, не высохшей еще травы. Заплетал в косу длинную черную гриву жеребца, чтобы не жарко было тому, чтобы овевал шею теплый степной ветер.

И в первый же изнурительный полдень эльф с изумлением узрел, как император подхватил топор и подался из сомнительной тени, в которую забился Элидор, на солнышко. На самый солнцепек.

Даже смотреть на его разминку было тошно. А уж подумать о том, чтобы начать двигаться самому… Боги! Да Элидору растаять хотелось в этом пекле, растечься грязной лужицей и чтоб не трогал никто.

Но на следующий день, на привале, Эльрик подошел к монаху, держа в руках… двуручный меч.

— Вот. — Он пожал плечами и покривился как-то смущенно. — Поучишь?

— Что?! — Элидор вытаращился на Торанго, как на привидение родного дедушки. — Тебя поучить?

— Я с такими дела почти не имел. Саблей — запросто. Меч и щит — тоже сколько угодно. Топор вот. Ну, на ножах, понятно, могу. А длинный клинок как-то… упустил.

— Господи, да зачем тебе? И вообще, где ты его взял?

— Ну. — Эльрик уставился на траву под ногами. — Придумал. В смысле иллюзия это. А зачем?.. Так ведь все равно делать нечего, пока кони отдыхают.

Эльф застонал и вытянулся на земле, закрыв красные глаза:

— Кони отдыхают! — Он снова издал полузадушенный не то хрип, не то стон. — Кони! А я тебе что — хуже коня что ли?

— Ездить на тебе я бы не стал, — задумчиво ответил де Фокс. — Может, и хуже. Поучишь?

— Ночью, — тоскливо пообещал монах, понимая, что шефанго все равно не отвяжется.

— Договорились, — покладисто согласился Торанго.

Степь. Бесконечная, жаркая Степь.

Эльрик соскакивал с седла и подолгу бежал рядом с Тарсашем, держась рукой за стремя. Он радовался солнцу. Он тянулся к нему. Он словно черпал из него силы. Тот Эльрик, которого видел эльф на Западе, угрюмый, неразговорчивый, мрачно-настороженный шефанго, исчез. Как будто его и не было.

— Тебя как подменили, — угрюмо пробурчал Элидор на одной из ночевок после очередной тренировки. Звездное небо дышало прохладой, и это как-то мирило с жизнью. Даже нашлись силы сказать несколько слов.

Эльрик улыбнулся и покачал головой:

— Тепло.

— С ума сошел, — печально констатировал эльф. — Это ж пекло!

— Тепло. — Эльрик потянулся, глядя на звезды. Голос его был непривычно мягким… Спокойным. Без угрожающего шелеста. Без порыкивающей насмешки. — Я уезжал на два года. — Шефанго смотрел в огонь, кутаясь в свой плащ. — В Венедию. Нужно было навестить Ярослава, да и вообще проведать знакомых. Я всегда начинаю с Венедии, чтобы привыкнуть к холодам. Из Эннэма, через Великую Степь… Там хорошо, еще даже лучше, чем здесь.