Чужая война

— Обо мне, — кивнул шефанго. Ярослав против обыкновения принял его в этот раз настороженно. Теперь ясно стало, что не нравилось князю. И непонятно было только, почему магия, данная Демиургами, показалась Громобою, который сам был ведуном не последним, темной. Мертвой.

Громобой сидел тут же, в горнице. Смотрел неласково. Топорщил совсем уже седую бороду. Но в разговор не встревал, хотя видно было — хочется вставить словечко.

— Ты знаешь, у нас не любят колдунов. — Ярослав вздохнул. Тема была ему неприятна. — Я вот все понять не могу, ты же был здесь весной, и тогда ничего плохого о тебе Громобой не говорил. Как так вышло?

— Весной я магом еще не стал. Это долгая история, Ярослав.

— И все же хотелось бы мне услышать ее. Я всегда рад был видеть тебя в Менске. Ты — редкий гость. И гость желанный. Но как мне быть теперь, я не знаю. Ведуны недовольны. Волхвы тоже. Сам понимаешь, мне не хотелось бы обидеть тебя, но и их я не хочу обидеть.

— Ты — князь. Тебе и решать. Я ведь не в гости приехал, Ярослав. Я по делу.

— По какому же?

— А какое у меня может быть дело? Война, разумеется. Ямам Собаки нужны союзники.

— Я помню, ты говорил, что давно не был у себя на родине.

— Это было весной, князь. Да дыши ты ровнее, во имя всех Богов. Или так и будешь теперь смотреть на меня, как… Зеш…

— Как кобель цепной, — неожиданно подал голос Громобой. — Ты уж не думал бы так громко-то, парень. И как иначе прикажешь тебя встречать? Весной приезжал — человек человеком, хоть и нелюдь. А сейчас Сила в тебе ледяная. Черная. Откуда взялась? Кто ты теперь есть? Объясни уж, будь милостив.

— Все верно, Эльрик. — Ярослав кивнул. — Объясни. Ну хоть придумай что-нибудь. Громобой не почует, ежели соврешь. Он мне давно жалился, что не… как это? Не «слышит» тебя, если только ты без ругани думаешь.

— Зато ругань я слышу. — Ведуну было так же неуютно, как и князю. Он хмурился, отводя глаза, разглядывал гладкий, отполированный ладонями посох. «Этакой дубинушкой, — неожиданно, но весьма уместно подумал вдруг Эльрик, — по хребту приложит — мало не покажется» и, похоже, напоминал самому себе, что разговаривает не с давним приятелем своим, Князевым хорошим знакомцем, может, даже другом, а с колдуном.

— Что объяснять-то? — устало вздохнул шефанго. — Почему колдун? Потому что успел Силу в подарочек огрести.

— Это кто ж такие подарочки делает? — искренне изумился Громобой.

— Те, по чьей милости война будет.

— Тоже колдуны, надо полагать?

— Нет. Да. Не знаю. Маги они… Шфэрт! Ты мне объясни, Громобой, тебя что удивляет? Сила?

— Да Сила-то что, Боги с ней, с Силой. Колдун ты, Эльрик. Кровь на тебе. Кровь, понимаешь.

— Приехали. — Эльрик достал трубку. И надолго замолчал, набивая ее и раскуривая. Затянулся. Выдохнул дым.

— Сдается мне, — сдерживая улыбку, заметил Ярослав, — что ты, Громобой, что-то не то сболтнул.

— Все то. — Эльрик повертел в пальцах пушистый кончик косы. — Кровь на мне. Ты, ведун, рехнулся на старости лет? Прости, конечно. И ты, князь, прости, но уж тебе-то, молодому, можно и поумнее быть. Ладно, я тоже дурак. — Он снова затянулся.

Князь и ведун ошеломленно молчали. Громобой медленно свирепел.

— Скажи мне, ведун, — очень ласково и осторожно спросил Эльрик за миг до того, как старик открыл рот, чтобы разразиться гневной отповедью, — а когда на мне крови не было?

Громобой вдохнул. Выдохнул. И закрыл рот.

— Теперь ясно? — Эльрик посмотрел на Ярослава. Князь смотрел на ведуна. Ведун, в свою очередь, уставился на посох, почуял взгляд владыки и пробурчал, не поднимая глаз:

— Кровь на нем всегда была. Ему какую Силу ни дай — она вся кровью пропитается. Уж и не знаю, то ли виниться теперь, то ли в шею его гнать. Да вроде гнать поздно. А виниться не за что. Свой он, князь. Какой был, такой и есть.

— Ну и славно. — Ярослав наконец позволил себе улыбнуться. — А если свой, так, может, ты в гости, а не по делу?

— По делу, — грустно возразил Эльрик. — Война будет. Нам союзники нужны.

— Ты до посла, что ль, дослужился?

— Я до императора дослужился. Не о том речь, Ярослав. Потом все расскажу. А сейчас просто поверь мне, хорошо?

Ярослав ошеломленно молчал. Вспоминал, что значит южное слово «император». Вспомнил. И покачал головой:

— Этак вот сразу и поверь! Слышал, Громобой? Эльрик-то князем Великим на Ямах Собаки стал.

— Это разве диво, — пробурчал ведун, поднимаясь славки. — Дивно мне, что он без топора своего явился. Ты ему верь, князь. Он потом все расскажет. А я пойду коня его гляну. Слышал, что дивный скакун, да сам не видел еще.

— С кем воевать-то собрался? — спросил князь, когда закрылась за ведуном невысокая дверь.

— С готами.

— И что ж вас вскинуло?

— Ты разве не слышал еще о том, что они творят?

— Слышать-то слышал. — Ярослав приподнял бровь. — Да только не пойму, зачем туда шефанго лезть. Вы за морем. Вас не достанут.

— Они до всех дотянутся, князь. Колдуны у них сильные к власти пришли.

— Откуда бы? Они ведь всех. Белым Огнем пожгли. И колдунов. И ведунов. И тех, кто рядом случился.

— Новые народились.

— И что тебе в том за печаль?