Чужая вселенная. Слой хроноцикла

Пункт двенадцатый. Прононния разрешены на чердаке сооружения. Быть спокойным. Глубоко не дышать: не исключено вдыхание больших количеств серебристой пыли.

Пункт тринадцатый. При облаве прятаться в густых зарослях карбокрачи между рекой Айпейей и лужком для игры в бло. Дежурные эйхимбурконы оберегают униформу от острых колючек карбокрачи и возле нее не бывают.

Пункт четырнадцатый. Не справлять потребности на чердаке (серебристая пыль, возможность появления новых трансферантов).

Пункт пятнадцатый. Река Айпейя и вентиляционные щели не имеют дна. Ниже первого яруса исчезает отсчет правильных локусов восприятия.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Пункт сто сорок первый. В течение светового дня следует воздерживаться от питания. Поедание душ туземцев осуществлять ночью. Нельзя съедать души целиком! Оставляйте хотя бы 1/10000 долю. Во время так называемых сновидений души аборигенов довольно быстро отрастают за счет подсоединения к своим параллельным жизням.

Что это? Экубека! Тону в огромной реке. В ее русле не вода, не жидкость течет… Плыть в подобном не удается… Оно легче всего, непрозрачно. Падаю. Волны накатывают на волны, и в промежутках раздвинувшихся волн иногда что-то мелькает. Лечу, но плавно, не ускоряясь… А пузыри! Пузыри – волшебные фонари! Среди тёмного блеска мгновенные сны. А – у! Всплываю в Саргассовом море. Но нет! Нет! Не водоросли, не острова. Лишь волны рисуются в волнах. Течет река вперед и назад, вверх и вниз. Творит берега, предметы и воздух, мечты, чувства, желания, образы. Я – река, впереди и позади, вблизи и вдали – везде река, но повсюду разные волны. Волна волне не равна, волна волне – война, волна с волной в волне, волна с волной в реке.

Сон ли это?

3. Д Е Л Ь Ф Ы Начало

Конверт получил и Да-Плютен. То ли на нас действительно остановился выбор жрецов, то ли от нашего присутствия в Аркаполисе стремились избавиться. В суматрийском Сентре не менялось ничего! Неспящие менее опасны, чем просто бодрствующие!

Дельфийское консульство как будто помещалось в одном из корпусов Университета вторых профессий, у филиала Всемирного музея копий, но Да-Плютен рекомендовал направиться не туда, а в противоположный конец города, к скале с лабиринтом.

У сохранившегося пролома в лабиринт уже пару тысячелетий красовались статуи двух человеческих скелетов. Над шестиметровыми статуями горела надпись:

ВСЕМ, КРОМЕ САМОУБИЙЦ,

ВХОД ВОСПРЕЩЕН!

Перетолкование вызова меня не устраивало. Многие стези ведут в Край Желаний. Почему бы не выбрать длинную?

Да-Плютен поневоле согласился со мной: у аппарата, вызывающего клокомобили, стояла солидная очередь, а на "колбасах" и "насосках" понадобилось бы добираться с четырьмя пересадками.

Мы предпочли более длительный путь в Дельфы долгой дороге внутри города.

Двинулись пешком и спустя 15 минут оказались рядом с университетом; пройдя зал информации, вошли в приемную консульства. Круглая, необычно освещенная гостиная. Без ламп и светильников, но на потолке четко вырисовывались тени. В середине комнаты – столик с вечными газетами. Из-за стен и дверей не доносилось и признака жизни. Нет ли ошибки? И вдруг мы обнаружили: не отворялись не только двери, через которые мы хотели пройти, но и те, через кои прибыли.

Словно по команде, мы схватили газеты и в первых пробежавших текстах прочитали некрологи о себе. В заметке под названием "Они угодили в лабиринт" мы с Да-Плютеном совсем по-дурацки прославлялись как деятели науки, оставившие эксперименты, опасные для нооидов, и особенно для людей.

Подле газет лежала стопка "Памяток отъезжающим в Дельфы". Да-Плютен взял одну из них и принялся ее изучать. Выяснилось, брошюрки индивидуальны, а вот, похоже, моя. Она отличалась от прочих, как и остальные – друг от друга.

Взглянув на первые абзацы, Ар сунул издание в карман: последний день он числился несвободником, живущим в свободном обществе, и в последний раз мог тасовать колонки газет. В грядущем у него такое право изымалось. Он понимал, нового под луной не бывает, но навязчивое ощущение событий требовало продления…

Где раньше было гладкое место возник проем и в нем – хмурый старичок с асимметричным лицом; он поманил посетителей внутрь.

– Насколько мне известно, вы достаточно проинформированы, – промолвил старичок. – Даете ли вы обет отречения от родины, семьи, государства, а также иные обеты?

– Да! – выпалил Да-Плютен, готовый ко всему.

Для Озова пресловутые родина, семья и государство почти ничего не значили, но любое проявление насилия, даже и обратного рода, вызывало подозрение и протест…

– Лучше обойтись без обетов, – ответил он. – Тем более…

– Вы не сможете удостоиться и младшей ступени посвящения, – перебил Озова старик, – не откроете сути дельфийских таинств.

– Положим, я соглашусь со временем?

– Согласие должно даваться сразу. Сожалею, что вы колеблитесь.