Чужая здесь, не своя там. Дилогия [СИ]

— Тогда мне показалось, что ваше противостояние — противостояние конкурентов, конезаводчиков. А я лишь повод.

Стейнир замялся.

— В том числе. Поэтому Джет все правильно сделал, что влез. За что я ему благодарен.

— Так вот зачем…

Я отошла от него. Это все уже в прошлом, но стало обидно, неприятно.

На мою попытку еще отодвинуться, Стейнир никак не прореагировал. Никакого недовольства — только прижал меня крепче к себе. И принялся шептать на ухо:

— А я влюбился, как тебя разглядел. В то, что вы с Данфером родственники, я не поверил. Но то, как ты его оберегала, как держалась в тяжелой ситуации, меня покорило. И я потом долго вспоминал, а после наша случайная встреча, а ты меня оттолкнула… Наверно взыграло уязвленное мужское самолюбие. Хотелось во что бы то ни стало добиться тебя. И тут Джет рассказал о своей негаданной ученице. Вот только подробностей я из него не вытянул. Он даже потешался надо мной. Правильно сделал, не говоря уже о произошедшем на ярмарке. Чувство росло, крепло. Я даже не знаю почему — ведь виделись мы редко, и ты неохотно со мной общалась. Наверно это и есть любовь, когда не знаешь, за что именно любишь, почему. Ведь если знаешь за что, то все волшебство, все таинство любви пропадает.

Если я и обижалась на него еще пару минут назад, то теперь прикрыла глаза и расслабилась, слушая его вкрадчивый шепот. И грелась — объятиями, словами…

* * *

— Ты не пришел на ужин, — сурово обратилась я к Джетмиру.

— Прости, слишком много работы. Сама понимаешь. — Он извиняюще улыбнулся.

Работы действительно было очень много — до открытия школы оставалось три с половиной месяца.

— Понимаю. Просто у Стейнира не так много близких друзей.

— Уже защищаешь его. Похвально. Ладно, давай уже, что ты там принесла.

Пришлось протянуть ему бумаги, касающиеся мебели для классных комнат: парт, скамеек, шкафов. Хотя на самом деле это был всего лишь повод, чтобы поговорить с ним — в последнее время выловить его было не так-то просто.

— Тебя что-то не устраивает?

Я начала перечислять. Все это вылилось в спор.

Приглядевшись к мастеру, я заметила, что выглядел он неважно: темные круги под глазами, и без того выступающие скулы еще более резко обозначились, губы были потрескавшимися.

В разгар очередной тирады, я его перебила:

— Джет, у тебя все в порядке?

Он замолчал и удивленно моргнул.

— Не понял суть вопроса.

— Ты нормально себя чувствуешь, у тебя нет каких-то проблем? С тобой явно что-то происходит.

— Ну не всем же светиться от счастья, — едко заметил он.

— Я беспокоюсь о тебе.

— Не стоит. Даже если у меня и есть какие-то проблемы, то это уж точно не твое дело.

Словно пощечину отвесил.

— Прости, не буду больше беспокоить. Я просто думала, что мы тоже… друзья. Ну или хотя бы приятели.

— Ты меня прости, — мягко произнес мастер. — Навалилось все как-то. Уже и сам не рад, что ввязался в эту затею. Не бросать же.

— Не похоже на тебя, чтоб ты так просто отступился. Может быть тебе стоит взять хотя бы недельный перерыв?

— Вот тебя забыл спросить, — уже беззлобно отозвался Джет. — Как разберусь, тогда и отдохну.

Когда я собралась уже уходить, он спросил:

— Дату свадьбы хоть назначили?

— Пока нет. Но тебя-то мы обязательно оповестим.

— Надеюсь.

* * *

— А нельзя как-то отложить, перенести эту поездку?

— Нет, ехать мне нужно именно сейчас. Но в чем дело, Астари?

Стейнир глядел на меня обеспокоенно, но я не знала, что ему ответить.

— Мне как-то не по себе. — И я призналась честно: — Какое-то нехорошее предчувствие.

— Вздор. — Он уверенно отмел мои переживания.

— Стейнир, ну, пожалуйста,! Зачем именно сейчас ехать? Что там такого, что ты не можешь решить позже?

— Они согласились на переговоры именно сейчас, я не могу упустить таких клиентов.

— А помощники твои не справятся?

— Не в этом деле. Астари, что за глупые женские капризы? Чем быстрее я уеду, тем раньше вернусь.

Я и сама понимала, что веду себя, мягко говоря, не умно, но ничего поделать не могла. Какое-то упорное ощущение, что что-то случится, что Стейниру нельзя ехать. И что он мне врет. Последнее было прискорбнее всего.

— Это не капризы, просто…

— Ну что просто? Что? Что тебе придумалось? Астари, я тебя не узнаю.

— А я тебя, — зло ответила я. — Ты же мне врешь! Расскажи мне правду, пожалуйста. Что бы это ни было, я пойму, не оттолкну тебя.

Он сник.

— Прости, не могу. Это то дело, которое я не могу отложить на потом. Боюсь, после мне будет не до того, и буду сам на себя злиться, и, не приведи Рауд, на тебя.

— Тейн. — Я приблизилась к нему, взяла лицо в ладони, пристально всматриваясь в потемневшие глаза. — Ты понимаешь, что это не дело? Да, мы можем что-то друг другу не договаривать — право на личное пространство отбирать нельзя. Но сейчас ты не прав.

Вместо ответа он меня поцеловал. А я ответила со всем пылом, пытаясь в поцелуе передать все то, что чувствую, ощущаю. Что мне страшно, что мне хочется с ним быть, не отпускать. Что хочу доверять, но не получается. Что хочу откровенности.

Дома никого не было: дети ушли к Элодии, Банафрит отпросилась, а Эльку с Лойрен я сама отпустила.