Чужая здесь, не своя там. Дилогия [СИ]

Непонимающе перевела глаза на матушку Фордис. Она прижимала мои руки к себе и, поджав губы, беззвучно плакала. Как дождевые капли, слезы текли по ее лицу. Она что-то прошептала. Что? Я не знала. Грохот не прекращался, я ничего не слышала больше. Покачала головой и повернулась к эду Хилму. Нервно сжимая руки за спиной, он, поймав мой взгляд, спрятал их в карман брюк, а глаза тут же отвел. Винит себя? Это взрослый, мудрый человек, спасший столько жизней, поставивший на ноги стольких людей, винит себя? Выдернув свои руки, я поднялась. Эдель Фордис посмотрела недоуменно. Слезы? Крик? Этого не было Может, позже и будут, а пока нет.

Я приблизилась к целителю. Грохот утих, и я услышала, как всхлипывает матушка Фордис.

Слегка сжала предплечье эда Хилма и прошептала:

— Спасибо вам.

Он удивленно посмотрел на меня. За моей спиной раздалось «Ах!».

— За что? — он тоже шепчет.

— Вы спасли меня.

— Но как же…

— Не ваша вина. Не надо.

Мгновение застыло в тишине. Все молчали, слышно было даже, как случайно залетевшая сюда пчела билась в стекло закрытого окна.

— Ничего нельзя сделать? — спокойно спросила я.

— Ничего из того, что мне известно.

А известно ему многое — целитель Хилм один из лучших.

Я кивнула.

— Если это все, то вы не могли бы покинуть мою комнату? — вежливо попросила я.

Эд Хилм легко согласился и принялся собирать свои вещи, а эдель Фордис все также недоуменно на меня смотрела.

— Она в шоке, — шепотом сказал целитель ей.

Неужели думал, что я не слышу? Впрочем, неважно.

Они ушли, закрыли дверь за собой, и я осталась одна.

Подошла к окну. Начало осени. Еще нет холода, но утром и вечером уже слишком свежо, чтобы ощущалось лето, которое ушло слишком быстро.

Пчела так и не нашла выхода на улицу. Я открыла окно, выпуская ее на свободу. Хотела сесть тут же, на подоконник, но… Я по стене сползла вниз. Уткнулась лицом в ладони и поджала колени к животу.

Я не задумывалась о детях раньше. Всерьез не думала. Нет, я предполагала, что когда-нибудь у меня будет моя собственная семья: муж, дети, семья, которая всегда вместе, где царит атмосфера уюта, взаимопонимания. Всем хорошо, все счастливы. Только вот когда-нибудь, не сейчас, потом.

Потом не настанет.

И в этом нет вины эда Хилма. Никакой.

Я сама убила свое будущее, свое продолжение, свое воплощение в так никогда и не рожденных детях. Убила обманом, лютой неблагодарностью, глупостью.

Легла на пол. Отдельные ворсинки ковра не собирались в общую картину. Провела по ним рукой.

Апатия. Усталость. Безразличие. И больше ничего на душе.

* * *

Меня переложили на кровать. Кто? Какая разница. Не важно. Ничего не важно.

Опираясь на спинку кровати, сидела и смотрела. Вперед. В пустоту. Что дальше? Пусто. В голове. В душе. Даже мыслей нет.

В дверь постучали. Не дождавшись ответа, в комнату вошел эдел Вистар. Взял стул, придвинул к кровати. Он внимательно смотрел на меня. Взгляд тяжелый, непроницаемый.

— Я вижу, тебе уже лучше, — сказал он. Голос бесстрастен.

Неопределенно пожала плечами. Лучше? Хуже. Без разницы.

— Чего тебе не хватало? — спросил он.

Ему все же удалось пробить меня на эмоции всего лишь одной фразой. По нарастающей поднялись внутри чувства стыда, горечи и отчаяния.

— Тебе мало любили, недостаточно заботились, отказывали в том, что просила? — продолжал рубить слова опекун. Голос тверд, и каждое слово словно взмах топора, который отсекает еще один кусок души.

И я впервые расплакалась. До этого ни слезинки не было, а тут слезы потекли беспрерывным потоком. Некрасиво шмыгала носом, размазывая соленые капли по щекам, тряслись плечи, а из горла вырывался полустон-полувой-полувсхип. От чего такие рыдания? Да все сразу. И почему-то становилось легче, как будто со слезами выходила накопленная горечь, отравляющая разум и душу.

Эдел Вистар прижал меня к груди, погладил по волосам.

— Ты подвела нас. Меня так в особенности. Вот только не простить я тебя не могу, — прошептал он голосом, в котором уже не было холода. Бездна сожаления, усталости, толика недоумения. — Ну все, успокойся. Все обошлось. Все теперь будет хорошо.

Отодвинулась от него, заглянула в лицо. Он не знал всего, чем для меня закончилась эта история? Хорошо это или плохо? Наверно, и правда, эделу ни к чему это знать.

— Сегодня ты еще отдохнешь, а вот завтра тебе нужно будет отправиться со мной в одно место, — сказал эдел Вистар, вытирая дорожки слез с моих щек.

— Куда? — хриплым, осипшим голосом после рыдания спросила я.

— На допрос.

Я попыталась вырваться. Меня что, судить потом будут? А что, если это и на родителях и братишке отразится?

— Тихо-тихо. Тебе зададут несколько вопросов и все. Ничего страшного в этом нет, — успокоил меня опекун. — А потом понаблюдаешь за допросом твоих знакомых.

Я вздрогнула. Знакомые… Я совсем не разбираюсь в людях.