Чужая жена. Двойная сделка (СИ)

У Вики совсем нет слов. Ни одной мысли, просто невероятное опустошение, словно из нее вынули батарейки. Альберт выходит из нее, удерживая, тут же разворачивая к себе, заставляя смотреть в лицо. По бедрам стекает его сперма, теплая, а по телу Виктории все еще идет волна затихающего оргазма, заставляя вздрагивать.

– Ты ведь выпила те свои волшебные таблетки, белка?

Кивает, не сразу понимая, о чем спрашивает, снова вздрагивает, когда Альберт трогает припухшие складочки, размазывая свою сперму по клитору, целуя губы. Он сам еще возбужден, словно и не было этого секса, девочка - чистый соблазн, так бы и не вынимал свой член из нее. Интересно, за три месяца он остынет к ней или, наоборот, привыкнет так, что не захочет отпускать?

ЧАСТЬ 28

– Ганс, сиди, пожалуйста, смирно.

Собака повернулась, вновь стала смотреть на Викторию, темный грифель карандаша выводил на большом листе бумаги линии, одни были чуть заметны, другие более жирные и яркие.

– Ты такой красивый, самая красивая собака, которую я видела, – Вика улыбнулась, а Ганс высунул язык. – А еще, ты самый лучший натурщик, что у меня был и есть, ну, еще Альберт, но он долго не сидит на месте.

Альберт был прекрасным объектом, его хотелось рисовать, Вика не думала, что портреты, да еще и в карандаше, будут так хорошо у нее получаться. Но чем больше она вглядывалась в Фирсова, тем он глубже проникал в ее сознание. Красивые пальцы, перекатывающие потертую фишку, эти пальцы ласкали ее ночами, шея и выпирающий кадык, острые скулы, красивая линия губ, эти губы целовали ее в самых сокровенных местах.

С Гансом было проще, он не заставлял Вику краснеть, а Альберт, видя это, улыбался, словно читал ее мысли. Он был загадкой, его хотелось понять и разгадать, узнать какой он на самом деле. Какой он настоящий Альберт Фирсов.

Портрет Ганса, и правда, получился очень реалистичным и красивым, белоснежный фон и грозный ротвейлер: литые мышцы, пронзающий взгляд, словно он только и ждет команды, чтоб накинуться и разорвать кого-то в клочья.

Скоро уже месяц, как Виктория живет здесь, оказывается, ее совершенно не ограничивают в перемещении, никто не запрещает выходить из комнаты, около дверей нет охраны, ее не одергивают, но следят, это она точно знала. Ей даже разрешалось выезжать в город, но, конечно, об этом надо было сказать Альберту и взять Тимура.

Так Вика съездила в училище, объяснила, что ее не будет какое-то время, но она все потом наверстает, ее с неохотой, но отпустили, пришлось врать, чего Вика не любила и не умела делать. От ведения кружка рисования в доме творчества пришлось отказаться, было жалко, но как только все уладится, она обязательно вернется. Ведь все наладится, точно уладится. Вика на это очень надеялась.

Она спокойно выходила за пределы отеля, в дальнем крыле, где находится ее номер, был всегда открыт пожарный выход. Одна из дорожек от него вела прямо к беседке и озеру с небольшим пирсом. Оттуда казалось, что комплекс отдыха не такой большой, а всего лишь гостиница, ресторан с банкетным залом, но это не так. Вика в своих прогулках уходила довольно далеко, Ганс всегда сопровождал, вот с ним было ничего не страшно.

Охрана и персонал, что встречался на ее пути, ничего не спрашивали, лишь провожали взглядом, а потом что-то говорили в рацию, но ей было все ровно. По периметру было несколько коттеджей, какие-то больше, какие-то меньше, все выполненные в одном стиле, иногда около них стояли машины, значит, там сейчас гости.

Дальше, укрытые в лесу, были небольшие домики, а вот еще дальше ее не пустили, культурно объяснив, что дальше туда лучше не ходить. Она не пошла, но природа вокруг была просто шикарная, деревья уже начинали желтеть, скоро начнется настоящее бабье лето, любимое Викино время года.

Много гостей всегда было в банкетном зале, игрались свадьбы, праздновались торжества, гремели салюты, Вика за свою жизнь столько не видела. В соседнем здании был клуб и казино, там она была довольно часто, когда шла какая-то крупная игра. Взгляды людей стали привычными, никто уже не пялился на нее во все глаза и не показывал пальцем. Как все-таки люди быстро ко всему привыкают, вот и она привыкла.

Привыкла одевать красивые платья, привыкла ходить на каблуках и не только в дорогом белье, но и в дорогой одежде, привыкла красиво укладывать волосы, привыкла к ласкам и ночам, проведенным с Альбертом. Но все никак не могла привыкнуть к тому, что Руслан, увидев ее, шарахается в сторону, отворачивается, уходит, или долго смотрит так, что потели ладони.

Нет, это был не страх, а некое непонимание ситуации и его самого, от чего становилось неуютно. Но они часто обедали втроем или ужинали, больше всех, конечно, говорил Альберт, сыпал остротами, задевал Руслана, а он только молчал. Она поймала себя на мысли, что все чаще сама разглядывает его, такого сурового, замкнутого. Огромная татуировка черного черепа с пустыми глазницами, что был вытатуирован на шее, уже не пугал, а завораживал.