Чужая жена. Двойная сделка

Они сидели друг напротив друга: Виктория в кресле, а в двух метрах от нее – Ганс. Девушка сжимала пальцами так и не тронутый бокал с крепким алкоголем, Альберт налил и сунул в руки, как только они зашли в отведенный ей номер. Альберт, собранный, холодный, Вике показалось даже, был бледнее, чем обычно, губы плотно сжаты, движения резкие.

Там, в коридоре, он был другим, позади него топтался Тимур, смотря во все глаза на странную сцену с собакой и теми мужчинами. Альберт, что-то тихо сказал ему, парень виновато опустил голову.

Миронов, он назвал его по фамилии, которую все еще носит она. Не ошиблась, значит, это и есть старший брат Антона. Только зачем они здесь? Неужели для того, чтоб посмотреть на нее? А может, и Антон где-то рядом?

– Ну, так что? Яйца лишние?

– Убери свою зверюгу.

– А то что?

– Фирс, мы не за тем прошили, чтоб твой пес облизывал мои яйца.

– Так он не облизывать будет, он не шлюха, как ты. Ганс, гулять.

Пес тогда отошел, хоть и нехотя, продолжая смотреть на Юрия, тот, второй, просто стоял и ничего не говорил: плечи широкие, светлая футболка, короткая стрижка.

– А ты все шутишь, шутник.

– Так с вами, упырями, только так и можно остаться в здравом уме, пойдем, – Альберт подал Вике руку, крепко сжал ее, быстро отошла за его спину.

– Вы, прям, я смотрю, сладкая парочка.

– Это вы с братишкой сладкая парочка. Пойдем, о деле поговорим, и запомни, Миронов, еще раз увидишь эту девушку - опусти глаза и иди мимо.

Юрий тогда лишь ухмыльнулся и так мерзко посмотрел на нее, облизав губы.

Альберт тем же путем, что они пришли, отвел ее в номер, держа за руку, Ганс шел рядом, в номер тоже зашли втроем.

– Выпей и не трясись, ничего страшного не произошло. Ганс не тронет. Ведь ты понял? Ты ведь умный мальчик. Белку трогать нельзя.

– Он останется со мной?

– Он уже признал тебя своей сучкой, разве ты не поняла? Но я этому кобелю говорил, что ты моя. Паршивец непослушный.

Это было сказано даже с теплотой. Пес посмотрел на хозяина, тявкнул, Вика следила за каждым его движением. Он, как человек, все понимает, только сказать не может. Смотрит, внимательно слушает, глаза умные и совсем незлые.

У их соседей, в поселке, была большая собака, жутко злая, кидалась на всех, лаяла так, что уши закладывало. Иногда срывалась с цепи, убегала, в один такой вечер, когда родители снова пили, а она сидела за домом, пес прибежал, звеня цепью. Испугалась тогда до смерти, даже плакать не могла, думала, накинется на нее и перегрызет горло.

– Охраняй, я скоро.

– Но…

– Вы подружитесь.

– Это был брат Антона? А кто второй? Тоже брат?

Альберт не ответил, лишь прошелся по Вике взглядом с ног до головы. Красивая, сам не ожидал, насколько девчонка окажется красивой, вот тебе и изумруд, вот тебе и белка. Больше всего, как только увидел ее в этом платье, захотелось его сразу снять, вновь ощутить гладкость кожи и трепыхание тела в минуту экстаза. Кончала она реально красиво.

Она, кажется, сама не понимала, до какой степени привлекательная сейчас и желанная. Эта сука, старший сынок Мирона, тварь конченая с ублюдским взглядом маньяка, лапал ее еще, скотина. Тимур не уследил за Гансом, работник хренов, но сейчас это было даже хорошо.

Остаться хотелось очень, снять это платье, потрогать во всех сладких местечках, а он-то знает, какие они у нее сладкие. Но надо было закончить дела, которые были запланированы именно на сегодня. Ушел, оставив девушку с ротвейлером вдвоем, Ганс не тронет, Фирс был в этом уверен. Как бы он потом им не перегрыз глотку за эту сучку.

Вот, они так и сидят, уже сорок минут, смотрят друг на друга, словно гипнотизируя. Дружат, как сказал Альберт.

– Ты знаешь, что там происходит?

Ганс облизал нос, облизал пасть, высунув язык.

– Вот и я не знаю.

Снова тишина, Вика посмотрела в бокал, янтарная жидкость красиво переливалась на свету. Медленно поставила его на столик, поправила платье на коленях.

– У тебя странный хозяин. Они оба странные. И ты странный.

Ганс не ответил. Вика вздохнула, откинулась на спинку кресла, разглядывая паса так же, как он ее. А Ганс подошел, понюхал руки, Вика замерла, но больше не чувствовала от него опасности, лишь любопытство. Ганс понюхал снова, фыркнул, а потом просто положил свою здоровую голову ей на колени.

Тяжелый и такой горячий.

Неуверенно, лишь кончиками пальцев, провела по черной шерсти, она оказалась жесткой. Провела снова, более уверенно, начала гладить по шее, задевая массивную цепь ошейника. Под кожей чувствовались мышцы, сила и мощь.

– Да, мы с тобой оба не знаем, что там происходит. И зачем пришел Юрий, и что вообще будет дальше. Полная неизвестность. А у тебя красивое имя, так звали одного сказочника, писал чудесные истории, твой хозяин, наверняка, любит сказки, но они у него на свой лад. Я любила, когда была маленькой, читать научилась в пять лет, некому было, вот и читала сама себе. Наверно, поэтому я такая наивная и глупая выросла.

Ганс поднял голову, посмотрел на Викторию.