Чужая жена (СИ)

— Ничего. Всё! Я с тобой не разговариваю!

Демид прыснул от смеха, а я отошла к окну и уставилась в него, повернувшись спиной к дивану, пытаясь рассуждать разумно и трезво, но взгляд гостя, сверливший мою задницу и спину не давал мне даже вздохнуть спокойно.

Демид продолжал бесцеремонно сидеть на диване с расстёгнутыми штанами и разглядывать меня, будто имел на это законное право. Я видела его в отражении окна. Сука! Я стиснула кулаки, но удержалась от бурной вспышки, мысленно успокаивая себя, что полиция во всём разберётся. А кто разберётся с нами? Со мной и Барсовым? Мы не первый год воюем, а ведь я даже не могу вспомнить, с чего всё началось. Что послужило причиной нашей непримиримой борьбы?

— Если я уйду, Лёля, что ты будешь делать? — жестко перебил мои мысли Демид.

Что-то в его голосе мгновенно поставило меня в тупик.

— Делать?

— Да, Лёля, делать. В мире, чужом для тебя, — задиристо добавил он. — Не сейчас. Я говорю о завтрашнем дне, следующей неделе, вообще о будущем. О твоём будущем.

Слово «будущее» вселяло в меня панический страх, и я старалась об этом не думать. К чему эти разговоры? Внезапная тяжесть навалилась на мои плечи, сковала шею. Стремясь избавиться от неприятного ощущения, я подняла руки над головой и потянулась. Демид наблюдал за мной с видом играющего с мышкой кота.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — напомнил он. — Честно говоря, я ещё не задумывалась о будущем. Я только вчера похоронила мужа, если ты забыл. — Я говорила с Барсовым не оборачиваясь, поймав его взгляд в отражении на оконном стекле. Я давно привыкла жить одной минутой, так мне легче было переносить трудности, поэтому реально не думала о том, что со мной будет. — Поеду за границу, — внезапно нашлась я. — В Париж или Рим. — Зачем? — Буду путешествовать, любоваться памятниками старины. А для чего же ещё туда ездят?

— А по-моему, ты собираешься повторить судьбу своей матери.

— Что ты имеешь в виду?

— Хочешь найти за границей богатенького старичка, который будет исполнять все твои прихоти?

— Моя мама любила дядю Юру, а он любил её! Поэтому он исполнял её прихоти!

— Твоя мать была шлюхой. О какой ещё любви ты говоришь?

Господи, да где эти менты запропастились? Я уже несколько раз мысленно убила Демида. Если полицейские не поторопятся, они рискуют приехать к реальному трупу Барсова.

— Не говори так про маму! — заорала я и всё же повернулась.

— А как мне называть женщину, которая еблась со всеми подряд, будучи замужем? Тебе это никого не напоминает?

— Когда я с тобой трахалась, я не была замужем, если тебя это успокоит. Позволь поинтересоваться, есть ли у тебя доказательства того, что моя мама изменяла твоему папе? А про мои измены Антону? Если нет, извинись немедленно!

— Я могу поискать доказательства, если хочешь, но ты и сама знакома с некоторыми любовниками Натальи. Спроси у своего садовника.

Про меня он предпочёл промолчать, потому что измен не было и доказательств, соответственно, тоже. Мне уже было всё равно на себя, потому что мерзкие обвинения в адрес мамы делали мне больнее в тысячу раз.

— У дяди Алика?

Нашим садовником был довольно взрослый армянин. Никогда бы не подумала, что он и мама…

— Помнишь аниматора на твоё тринадцатилетие?

— Фея Вингс?

— Нет, она была на четырнадцать лет, — поправил меня мужчина, и я поразилась точности его памяти, потому что я в упор не помнила таких подробностей из детства. — То был Человек-Паук. Пока Юрий Карлович вместе с детишками уплетал тортик, аниматор развлекал твою мамочку, загнув раком на втором этаже. Она так визжала, что удивительно, как весь дом не слышал этого блядства?

— Какой же ты козёл! Думаешь, я поверю в эту грязь?

— Наталья и ко мне приставала. Она так настойчиво предлагала мне потрахаться, наглаживая мою ширинку…

— Ты спал с моей мамой? — в отчаяние воскликнула я, готовая снова разреветься.

— Успокойся, Ольга! Я этого не делал. Правда. Я всегда был разборчив в половых связях.

Я хотела ему сказать, что мне всё равно, что мне наплевать на то, с кем он трахается, но тут была замешана моя мама, и мне было не всё равно. Демид не врал сейчас, я это чувствовала на подсознательном уровне. Сейчас, вспоминая некоторые отрывки из прошлой жизни, я могла поклясться, что была свидетельницей маминого недвусмысленного флирта с другими мужчинами. Я была слишком счастлива, чтобы такое замечать, слишком беспечна и наивна.

Я жила под каким-то стеклянным колпаком, будто тепличное растение, а теперь этот купол разбился. В одно мгновение. И теперь я погибаю…

Мне протянули вроде бы руку помощи, но разве я могу её принять? Это не рука. Это член помощи.

Стоило бы ухватиться за него обеими руками и зубами и всем, чем только можно, но гордость не позволяла.

— Я когда-то обижал тебя, Оля? — продолжил пытать меня Демид. — Вот чтобы прям конкретно, а не та истерика, когда я разбил нечаянно твой айфон?

— Ты сделал это специально, чтобы я в клуб не пошла! — напомнила я.

— Но ты всё равно пошла…

Барсов говорит чистую правду. Зла он мне не делал и в том, что со мной случилось, он тоже не виноват.