Чужая жена – за долги (СИ)

– Смешная ты, Наташа. И придумываешь хорошо. Только я-то знаю, что твой отец – инженер. И никакого самолёта с ракетами у него нет.

Наверное, у Вазира в сигаре – какая-то травка. Потому что если они вправду следили за мной и моей семьёй, то моего отца с простым инженером ну никак спутать не могли. Ну, хотя бы потому, что отец всё ещё действующий и носит форму. Неужели эти бандиты такие тупые, что не смогли обмундирование рассмотреть?

Но спорить я не хочу. Честно сказать, устала очень. Нет ни сил, ни желания.

Вазир трактует моё молчание по-своему.

– Ничего, Наташа, так бывает. Блеф называется. Ты попробовала, у тебя не вышло. – Он встаёт из-за стола и идёт ко мне, но, к счастью, останавливает в полуметре, но и с такого расстояния рядом с ним трудно дышать. – Я сегодня добрый, Наташа. Вот мы тебя взяли, и шайтана твоего скоро возьмём. Тогда будет другой разговор, Наташа. Ты, правда, говорить не будешь. Только кричать или причмокивать. Но пока иди, тебя проводят в комнату. Иди, Наташа, молись своим богам, чтобы я не порвал тебя, когда буду трахать.

Меня передёргивает от отвращения от одних только слов. Но то, что он отпускает меня – радует. Значит, пока меня не тронут. А утром, может быть, найдут и спасут.

Бык и Рыба провожают меня в комнату.

Я на негнущихся ногах дохожу до кровати, падаю на неё, сворачиваю калачиком и даю волю слезам.

Мне страшно, одиноко, больно от осознания, что меня могли предать. Могли кинуть в пасть к Зверю.

За что, Кирилл? За что? Это – твоя месть, что я не влюбилась в тебя? Твой урок мне?

Реву, не сдерживая слёз, которые отравой льются по щекам, обжигая кожу.

Ах, отец, как же ты ошибся, утверждая, что нашёл мне мужа, с которым я буду счастлива и в безопасности. Как же ты ошибся, папа!

И меня утаскивает в воспоминания о том дне, когда родной отец толкнул меня в пропасть…

Глава 3 (1)

Два года назад

Я смотрю на своего отца и не могу поверить, что это он. Такой любящий, дрожащий над своей «принцессой» – ведь я единственный поздний ребёнок. Папа всегда разрешал мне всё, прощал любую шалость. А тут – мой осознанный выбор…

– Значит, колледж ты заканчивать не будешь? – ещё раз уточняет он.

– Я уже сказала, – взвиваюсь, – нет, не буду. Не вижу себя учителем младших классов.  Хочу быть флористом. А для этого мне надо поехать в школу «ЭФдизайн» в Москву. И я поеду, потому что мне уже девятнадцать лет и я…

– Ты никуда не поедешь! – резко и строго отрезает отец.

Для сегодняшнего разговора он даже надел военный китель со всеми наградами. Форма подчёркивает благородную седину у него на висках и оттеняет строгие правильные черты лица.

Я всегда гордилась отцом и горжусь. Лётчик. Боевой генерал. Мама до сих пор влюблена в него, как девчонка.

Я тоже всегда даже немного хваталась перед подружками и одноклассницами: вот мой папа! настоящий герой! он на большом военном самолёте летает.

Папа всегда меня баловал, впрочем, как и маму.

Знаю, он очень любит нас. Зовёт «мои драгоценные девочки». Папа всегда был для меня идеалом мужчины. В детстве я мечтала, что мой муж будет таким же – смелым, сильным, красивым.

Но теперь я выросла, у меня другие планы и красивая мечта. Поэтому отповедь боготворимого мною отца задевает особенно.

Вскидываю голову и, пронзая взглядом, спрашиваю:

– Почему?

Меня просто опаляет злостью. Как он может?! Мало, что я поддалась их с мамой уговорам и поступила в этот дурацкий педагогический колледж, лишь бы остаться в нашем городе, так теперь мне ещё запрещают получить профессию мечты! Немыслимо! Я уже совершеннолетняя, мне больше не семнадцать, я могу уехать, куда хочу.

Это и выпаливаю родителям – мама, кстати, тоже здесь. Сидит в стороне, листает журнал и не вступает в разговор. И это – моя нежная обожаемая мама?! Кто-то подменил мне родителей?!

Но в конце моего выступления мама всё-таки вскидывает голову и бросает на меня чуть ироничный взгляд.

– Дарина, милая, – ласково произносит она, – уехать ты, конечно, можешь. Дело нехитрое, но как жить будешь? Ты же, дорогая, уверена, что деньги растут на деревьях вместо листвы. А в столице средства сквозь пальцы утекают, поверь мне.

Отец подходит к креслу, в котором сидит мама, одной рукой опирается о спинку, другой – берёт холёную мамину ладошку и подносит к губам.

Мама смотрит на него с нежностью и любовью.

– Нет, Марусенька, – воркующим тоном произносит он, заправляя ей золотистый локон за маленькое ушко, – никаких денег в неё не будет.

И это обо мне! В третьем лице! Когда я здесь!

Но папа продолжает, глядя только на маму, будто я внезапно стала прозрачной:

– Хочет ехать Москву покорять – скатертью дорога. Только финансировать её безумства я не собираюсь. А потом знаем мы, чем такие поездки заканчиваются. Я, конечно, приму внука, даже если он будет незаконнорожденным,  – и тут отец поворачивается ко мне, и я замечаю печаль в его глазах: – но тебе, Дарушка, зачем нужна искалеченная жизнь?

Фыркаю и даже подпрыгиваю на месте:

– То есть, принять твой вариант – это не искалечить себе жизнь?